Иван Сербин: Троянский конь

— Ну, это… — Сценарист оглянулся на Мишу, на сидящего рядом с ним режиссера Даниила. — Это вроде униформы. Они же бандиты.

— Они бандиты, а не идиоты, — жестко заявил Дима. — И вообще, куртки, голды килограммовые — это избитый, затасканный штамп. Приучайтесь мыслить нешаблонно.

— А в чем же, по-вашему, они должны приехать на разборку? — не без вызова спросил режиссер. — В трусах?

— В рубашках, шортах и сандалиях. Там бетон плавится, а они в куртках у вас. И выучите терминологию, юноша. «Стрелка» и «разборка» — не одно и то же.

— Дим, кино — очень специфичный жанр… — вступился за приятеля Миша.

— Миша, — Дима поднялся, — я знаю, что такое кино. Ты мне не объясняй, ладно? Меня уже тошнит от отечественной чернухи. И Вадима тошнит. — Вадим кивнул. — И зрителя тошнит! Зритель не станет смотреть ваш фильм, даже если вы сумеете его доснять и смонтировать, потому что это чернуха. Обычная, каких много. Зритель хочет прийти в зал, сесть в удобное кресло и посмотреть первоклассный фильм. Неважно, показана в нем жизнь бандитов, банкиров, уборщиц, ассенизаторов, бомжей или еще кого-нибудь. Триллер, саспенс, экшн, мелодраму, фантастику — неважно! Важно, чтобы это было первоклассное зрелище! Зре-ли-ще! Запомните это слово! Заставьте зрителя захотеть отдать свои деньги! Заставьте его прийти к кинотеатру за полтора часа до сеанса и отстоять под дождем полукилометровую очередь! Потому что если он придет за час, то уткнется носом в табличку «Все билеты проданы»! Сделайте такой фильм, и я поставлю каждому по памятнику, даю слово!

— В нашей стране такого нет и быть не может, к сожалению, — проворчал кто-то.

— Кто это сказал? — резко спросил Дима.

— А что?

— Кто?

— Ну, я, — поднялся один из актеров.

— Ты уволен.

— Но я только…

— Вон отсюда.

Актер огляделся в поисках поддержки, но все присутствующие смотрели в пол.

— Кто-нибудь еще думает так же? — Дима обвел взглядом людей, собравшихся в зале. — Можете вставать и выметаться. Я не потерплю в своей команде нытиков и пессимистов. Больше нет таких? Отлично. Тогда продолжим. — Он на секунду замолчал, подумал и добавил уже совсем ровно: — Кино — это индустрия, работающая для и ради зрителя. Зритель — верхушка этой огромной пирамиды. Он — главный! И мы обязаны ставить зрительский интерес во главу угла, если хотим не только что-то производить, но и хорошо это «что-то» продавать.

— Но здесь авторское видение… — принялся было объяснять Даниил, однако Дима остановил его взмахом руки.

— Мне плевать на ваше авторское виденье. И зрителю тоже плевать. Авторское кино снимайте на свои деньги, а не на мои. Это понятно?

— Вполне.

Даниил состроил презрительную физиономию, говорящую: «Я не стану иметь дело с интеллектуальным пигмеем, который ничего не понимает в настоящем кино».

— Кстати, юноша, то, что вы умеете снимать перестрелки рапидом, еще не означает, что вы талантливы, как Ву или Родригес, — закончил Дима и посмотрел на сценариста. — Андрей, у вас был хороший сценарий. Восстановите первоначальный вариант и дайте мне. Я хочу еще раз просмотреть его. Когда вы сможете это сделать?

— Ну… Через пару дней.

— Сейчас утро. Договорились. Завтра вечером я жду сценарий. Максим, — Дима взглянул на Абалова, игравшего в фильме местного «крестного отца», Кроху, — ваша роль была шире, не так ли?

— Была, — согласился тот и улыбнулся невесело. — Отличная была роль. Правда. Не хуже, чем у Марлона Брандо. Но была.

— Такой и останется.

— Простите, Дмитрий Вячеславович, насчет сроков. Я имел в виду… — бормотнул было Андрей, но Миша предусмотрительно взял его за рукав.

Он дольше других членов группы знал Диму и поэтому лучше представлял, когда можно спорить, а когда стоит промолчать.

Дима повернулся к актерам. В зале присутствовали только исполнители главных ролей. Паренек, игравший Диму, еще несколько человек.

— Ребята, вы поработали замечательно. Молодцы. Вадим, пошли. — Дима кивнул советнику. — Да, еще… — Он указал на Даниила, повернулся к директору группы — забавному лысеющему толстяку. — Северьян Януарьевич, расторгните контракт с этим человеком и подыщите нового режиссера. И хорошего монтажера. Посмотрим, что из отснятого материала можно спасти.

— Подожди, Дима, — опешил Миша. — Ну, зачем ты так сразу…

— Миша, — уже от двери сказал тот, — этот фильм снимается на мои деньги. Не Госкино нам средства выделяет, а я выкладываю их из своего собственного кармана. И если ты думаешь, что я стану оплачивать людей, воспринимающих кинопроизводство исключительно как средство пополнения семейного бюджета, — пусть даже это твои друзья, — ты глубоко ошибаешься. Я просмотрел отснятый материал. Он мне не понравился. В фильме может быть неудачный план. Неудачный эпизод. Неудачная сцена. Здесь — неудачный режиссер. Разговор закончен.