Иван Сербин - Троянский конь

— Я знаю, — с огромным сожалением ответила Женя.

— Я сам займусь им, — сказал вдруг Пепел. — Главное, покажите мне этого человека.

Говоря это, он ловко вспорол второе дно кейса и извлек оттуда копии голландцев. Те самые, что отдал Владимир Андреевич Пане.

Смольный подъехал к известному зданию на Пушкинской улице к половине восьмого вечера. Он не был мастером плести интриги. Если уж надо вывести человека из игры, то лучше всего укатать ему в лоб. Да так, чтобы не встал.

Сейчас он подобным образом и поступил. Подойдя на вахту, он назвал фамилию, имя и должность Паши.

— Скажите, — заявил Смольный, — что к нему пришел посыльный от Владимира Андреевича Козельцева. Я его за воротами подожду.

Единственное, о чем жалел Смольный, так это о том, что остался без «колес». Отсутствие машины лишало его свободы передвижения.

Паша объявился через несколько минут. Как будто только и ждал звонка. Огляделся, направился к Смольному.

— Это вы меня спрашивали?

— Я, — подтвердил Смольный.

— Что случилось?

— Я от Владимира Андреевича.

— Это я понял. Что дальше?

— Ты — Паша?

— Ну, допустим.

— У меня к тебе дело. Владимир Андреевич поручил мне убить тебя.

— Как? — Паша усмехнулся нервно. — Это что, шутка такая?

— Нет, — покачал головой Смольный. — Это не шутка. Откуда бы я взял твои данные? Мне дал их Козельцев.

Паша оглянулся в сторону вахты. Милиционер рядом, в двух шагах. Если что, примчится немедленно.

— Да успокойся, я не собираюсь тебя убивать. Что я, псих, что ли?

— Володя, сволочь! — белея от злости, прошептал Паша. — Гад, тварь паскудная.

Смольный наклонился к Паше.

— В общем, предлагаю сделать так. Мы с тобой сейчас сядем в машину, отъедем в какой-нибудь двор. Оттуда я позвоню Козельцеву. Ты что-нибудь вякнешь в трубку, а потом пальнешь в воздух. Ты сохранишь жизнь, я получу то, что нужно мне. Но ты дашь мне пару дней форы. Козельцев вернется в Москву через неделю. Здесь ты его и цепляй. Идет?

— А откуда мне знать, что ты меня в этом дворике не… того?

— А на фиг мне жмура такого авторитетного на себя вешать? — Смольный усмехнулся. — Меня же по всей стране искать будут, найдут и ж…у на фашистский знак порвут.

— Это верно, — кивнул Паша.

— К тому же ты возьмешь с собой ствол. Я палить не стану. Очень мне надо гильзы свои оставлять.

— Ладно, — согласился Паша. — Жди меня здесь. Я сейчас.

Дима, Настя и Катя вышли из первой проходной «Мосфильма». День выдался суетливым. Подбирали костюмы. Потом приехал Северьян Януарьевич и притащил с собой оператора. Тот был изрядно навеселе.

— Дмитрий Вячеславович? — изумился он. — Вы живы? А я как раз за упокой души…

Расспросы Дима пресекал на корню. Посуетились, конечно, маленько, побегали. Миша по случаю столь радостного события смотался в бутафорский цех и притащил оттуда нечто экзотическое, Древнеримское. Смесь трона и скамьи. Лежать на нем было жутко неудобно. Сидеть тоже.

Потом бегали, в проявочную выяснять насчет проб. Потом просматривали эти самые пробы в кинозале. Без звука, правда, звук наложить еще не успели. Дима порадовался. Честно, без дураков. Настя в кадре смотрелась очень естественно.

— Я тебе говорил, что девчонка хорошая, — пьяно бормотал оператор. — И, главное, без гонора этого сволочного. Хорошая девчонка, я сразу сказал. Еще в школе. Мишка меня слушать не хотел, дурак. Молодой. Я двадцать лет уже кино снимаю, а он только пришел. Сам еще ребенок. Тоже характер тот еще. Сволочной, прямо скажу, у нашего Миши характер.

Оператор стенал бы еще долго, но Дима отправил его спать. Оператор пообещал выпить за долгую Димину жизнь, а с утра явиться на площадку трезвым как стеклышко.

Только в пять вечера Дима, Настя и Катя вышли за проходную.

— Девушки, — Дима поправил наброшенный на плечи пиджак, — а не поужинать ли нам?

— Не получится. — Катя вздохнула. — Я не одета.

— А я вас в «Метрополь» и не зову, — улыбнулся Дима. — Мне нынче это не по карману. Я вас приглашаю в «Макдоналдс». Кроме того, — он подмигнул Кате, — мне было бы очень любопытно посмотреть на тебя с майонезом на подбородке. Забавно должно выглядеть. Такая строгая — и майонез на подбородке.

Катя улыбнулась.

— Ну не знаю. Плохо представляю себе это. Майонез…

Настена принялась подпрыгивать на месте, выражая готовность немедленно ринуться хоть на край света, лишь бы в «Макдоналдс».

— Ма-ам, ну пошли в «Макдоналдс», а? — Она захлопала в ладоши. — Там в «хэппи миле» из «Винни-Пуха» игрушки. Я давно хотела.