Марио Пьюзо - Дураки умирают

Я мгновенно заснул. В мире и покое. Прикосновение ее теплого тела, ее рук, которым я полностью доверял, ее нелгущие рот и глаза подействовали куда эффективнее самых современных снотворных. Проснулся я в одиночестве, а из кухни доносились голоса — ее и вернувшихся из школы детей. Ради этого стоило жить.

В женщинах я видел святилище, пусть и для индивидуального пользования, само существование которого позволяло вынести все что угодно. Как я или любой другой мужчина мог выдержать тяготы повседневной жизни без такого вот святилища? Я приходил домой, ненавидя день, который пришлось положить на безразличную мне работу, волнуясь из-за денег, потеряв последнюю надежду на то, что я стану знаменитым писателем. Но душевная боль исчезала, потому что я ужинал с семьей, рассказывал на ночь сказки детям, а потом занимался любовью с верящей в меня женой. Происходило чудо. Не только для меня и Валери, но и для бесчисленных миллионов мужчин и их жен и детей. На протяжении тысяч лет. Что еще могло удержать человечество от самоуничтожения? Только любовь и, возможно, чуть-чуть ненависти.

В Вегасе я рассказывал все это кусками, иногда за выпивкой в баре, иногда за послеполуночным ужином в кафетерии. А когда закончил, Калли заметил:

— Мы все еще не знаем, почему ты бросил жену.

Во взгляде Джордана, брошенном на него, читалась жалость. Он-то уже давно все понял.

— Я не бросал жену и детей, — отчеканил я. — Решил немного отдохнуть. Я пишу им каждый день. Придет утро, когда я почувствую, что пора возвращаться, и сяду в самолет.

— Почувствуешь и сядешь? — переспросил Джордан. Без всякого сарказма. Ему очень хотелось услышать ответ.

Диана редко подавала голос. Но тут похлопала меня по колену и сказала:

— Я тебе верю.

— Когда ты перестанешь верить тому, что говорят мужчины? — спросил ее Калли.

Диана улыбнулась.

— Большинство мужчин — дерьмо. Но Мерлин — нет. Во всяком случае, пока.

— Спасибо, — поблагодарил я ее.

— Но ты им станешь, — холодно добавила Диана.

Я не мог удержаться, чтобы не спросить:

— А как насчет Джордана?

Я знал, что она влюблена в Джордана. Как и Калли. Джордан не знал, потому что не хотел знать, и ему было на все наплевать. Но тут он повернулся к Диане, словно его интересовало ее мнение. В ту ночь он выглядел хуже некуда. На лице сквозь кожу начали проступать кости.

— Нет, ты — нет, — сказала она ему. Джордан отвернулся. Он не хотел слышать о себе добрых слов.

Калли, такой дружелюбный, так легко сходящийся со всеми, свою историю рассказал последним и, как и все мы, оставил за кадром самую важную часть, которую я узнал многими годами позже. Но в целом представил довольно-таки ясную картину своего характера, так, по крайней мере, мне показалось. Мы знали о его таинственных связях с отелем и его владельцем, Гронвелтом. Но при этом он был заядлым игроком, и с деньгами у него было не густо. Джордана Калли не забавлял, а вот меня, признаюсь, да. Собственно, меня автоматически интересовало все выходящее за рамки ординарного. Я никого не судил. Считал себя выше этого. Я просто смотрел и слушал.

А уж на Калли стоило посмотреть. Не так уж часто встречаешь людей со столь развитым инстинктом выживания. Жаждой жизни, базирующейся на аморальности и не признающей никаких этических норм. И в то же время его нельзя было не любить. Он мог быть таким забавным. Интересовался решительно всем. А его лишенный сантиментов, реалистический подход к женщинам очень им даже нравился.

Несмотря на постоянную нехватку денег, он только романтической болтовней мог завлечь в постель любую из артисток, выступающих в шоу. Если девушка не поддавалась, в ход шел трюк с шубой.

Калли владел им блестяще. Он приводил девушку в меховой салон на Стрип. Владелец был его приятелем, но девушка этого не знала. По просьбе Калли владелец показывал девушке все свои закрома. Буквально устилал пол дорогими шубами, чтобы девушка могла выбрать лучшую модель. После того как девушка указывала пальчиком на одну из них, меховщик обмерял девушку и говорил, что шуба будет готова через две недели. Потом Калли выписывал чек на тысячу долларов — задаток и просил владельца магазина прислать ему счет. Расписку за задаток он отдавал девушке.

Тем же вечером Калли приглашал девушку на обед, позволял ей поставить несколько долларов на рулетке и уводил в свой номер. По словам Калли, она не могла не пойти, потому что расписка за задаток лежала в ее записной книжке. Да и как она могла не пойти, видя безумную влюбленность Калли? Одна шуба могла бы и не сработать. Только влюбленность — не произвести впечатления. Но в сочетании они разили наповал. Как говорил Калли, беспроигрышный вариант.