Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

Он развернулся и пошел от нее прочь. Но не выдержал, обернулся, когда сдавило что-то грудь. Девушка стояла посреди леса с потерянным видом, жадно смотрела ему вслед, слезы текли из глаз…

Андрей успокоился лишь на третьем километре. Нужно гнать из головы эту тему. Он форсировал овраг, перебежал дорогу и вбежал в свой родной Егорьевский заповедник, где каждый участок был до боли знаком. Через два часа он должен встретиться с друзьями, это отвлечет от мрачных мыслей и сдвинет с мертвой точки дело, которое он отложил. Он широким шагом двигался по лесу, не забывал шнырять глазами и подмечать нехарактерные детали. Через пять минут он выбрался к Выхве, выпал в изнеможении на изрезанном берегу, отдышался. Пот хлестал ручьем, сил осталось лишь на то, чтобы пристроить автомат к камню и доползти до воды. Он погрузил голову в реку, вынырнул, принялся жадно лакать холодную, кристально чистую воду. Состояние улучшалось. Но чувство того, что что-то не так, не покидало. Он не заметил, как на воду улеглось дрожащее отражение, затем последовал сильный пинок под зад. Его схватили за ноги и бросили в воду. Глубина у берега была небольшой, он вынырнул, бешено сплевывая, и чуть не остолбенел. На глинистом обрыве, широко расставив ноги, стояла очередная фурия. Оборванная, всклокоченная, но это не суть. Облегающие джинсы, короткая курточка, жгучие волосы цвета воронова крыла. Слиплась челка, а под челкой блестели сатанинские глаза. Дама цинично усмехалась. На щеке у нее красовался целый каньон, заполненный засохшей кровью. Отметина от осколка оборонительной гранаты. Оттого и выглядела эта дамочка на сто процентов мертвой — видимо, сама страшно удивилась, когда очнулась. Это была спутница Циклопа, простодушно принятая за мертвую!

— Здрасьте, — ехидно сказала дама. — Спасибо, что остались с нами.

Он не успел возмутиться — в живот летела длинная и тяжелая рогатина. А ведь могла и автоматом воспользоваться — он без дела висел у барышни за спиной. Но крестьянский инструмент был ей больше по душе. Он увернулся, и остро отточенный конец лишь по касательной зацепил живот, но место раздвоения швырнуло обратно в реку. Женщина спрыгнула, оказавшись по щиколотку в воде, взмахнула рогатиной с такой легкостью, словно это была дирижерская палочка. Не успел он опомниться, как шея оказалась зажатой концами «вил». Она надавила на «инструмент», и тот податливо вошел в песок, уперся в шею, голова Андрея оказалась безнадежно прижатой к дну. Эта паршивка обладала невероятной силой. Она залилась демоническим смехом, остервенело вдавливала рогатину в речное дно. Он захлебывался, бил ногами по воде, глаза вываливались из орбит. Андрей схватился за нее руками, но ничего не мог поделать — та уже прочно вошла в песок. Садистка мстительно хохотала, что-то покрикивала. Кислорода уже не хватало. Как права была Даша — он уже никто, он пустое место.

И тут, будто во сне, грянул выстрел. Чертовка шатнулась, харкнула кровью. Ослаб нажим, и он завертелся из последних сил, вырвал рогатину. Затем вынырнул, словно его подбросила подводная мина, стал жадно глотать воздух… На возвышении недалеко от берега стояла Даша с распущенными волосами, держала автомат Андрея и остервенело давила на курок. В автомате оставался последний патрон, он и достался подруге Циклопа. Больше ничего не вылетало, и Дашу это крайне бесило. Подстреленная женщина не падала. Пуля продырявила легкое. Она шаталась, плевалась кровью, потом внезапно повернулась и побрела к Даше, простирая к ней руки. Девушка испустила грудной вопль, отшвырнула автомат и прыгнула вперед, простирая также руки. Две женщины столкнулись. Даша ударила противницу кулаком в живот, толкнула обратно в воду. Обе упали, поднимая тучу брызг, яростно завозились. Голова брюнетки скрылась под водой, она еще взбрыкивала стройными ногами, а Даша душила ее и сипло приговаривала:

— Будешь знать, гадина, как приставать к чужим мужчинам… Будешь знать…

Жертва уже не шевелилась, а Даша продолжала ее терзать.

— Тебя забыли привить от бешенства? — Андрей попытался пошутить, возвращаясь в чувства.

— Что? — покосилась на него Даша. И словно проснулась — отпрянула от утопленницы, испуганно ойкнув, стала карабкаться к Андрею на берег. Он ничего уже не понимал. В округе царили тишина и спокойствие. Барышня пришла одна, и неизвестно, где ее носило больше суток. И все ли ладно было с головой после ранения и контузии. Они сидели на обрыве, в траве. Даша дрожала, он хотел ее обнять, но что-то останавливало.