Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

— А что, прикольно, — сказал второй. — Спортсменки, комсомолки. Ух, какая мускульная тяга у этой кобылки… Ну, что стоим, зенками моргаем? Садимся на корточки и ждем. — И он зашарил в кармане, отыскивая, видимо, мобильный телефон.

Дашу в канаве упыри не заметили. В этом и состояла их роковая ошибка. Они никак не ожидали дикой атаки с тыла. Девушка прокралась за спинами, выскочила и подпрыгнула, ухватившись за горизонтальную толстую ветку. Мах ногами — ударила бандита в спину обеими пятками. Тот не ожидал, его понесло к дереву, впечатало в ствол. Он потерял ориентацию, выпустил автомат. Второй уже вел ствол по дуге, но упругое тельце сорвалось с ветки, оттолкнулось от моховой подстилки и запрыгнуло боевику на шею. Стало его душить, колотить по нему пятками. Ахнула, подлетая, Зинаида, вырвала у парня автомат. И когда тот, сыпля бранью, стряхнул с себя присосавшуюся Дашу, обнаружил, что в живот ему направлен собственный ствол. А в глазах «спортсменки и комсомолки» нет даже намека, что ему сегодня повезет.

— Погодь, в натуре… — забубнил мужчина.

Но уже тряслась затворная коробка, пули ложились кучно, вырезая в животе огромную дыру. Он повалился навзничь, выплевывая кровь. Опомнилась Ольга, оторвалась от дерева, бросилась к первому нападавшему, который очумело мотал головой. Пяточка вонзилась в висок, мужчина завалился на бок. Она подобрала и вскинула автомат. Злобно засмеялась, когда нападавший свернулся и от страха явственно наделал в штаны — почувствовался неприятный запашок…

— Пожалуйста, умоляю… — промямлил он, позабыв про свою всепогодную феню. Но Ольга решительно мотнула головой и злобной очередью из десятка патронов разворошила ему содержимое черепной коробки.

— Дашенька, умница, молодец… — метнулась к подруге Зина, помогла ей подняться. Миловидную девушку рвало: она держалась за горло, липкая рвота текла по подбородку. — Ты как? Ты в порядке?

— Зиночка, мне плохо… Что же это?.. Не понимаю, как это произошло…

— Девчонки, нужно бежать… — просипела Ольга. — У нас теперь хотя бы оружие есть.

И все застыли, невольно повернувшись к обрыву. Бандитам у реки стрельба в лесу показалась подозрительной. «Вперед! — надрывался Николай. — Чего вы тут возитесь, ушлепки? Пошли, пошли, мать вашу…»

— Уходите, девчата, — вдруг сказала глухим голосом Зинаида. Она окаменела, помертвели глаза. — Уходите, кому сказано? Я задержу их — не волнуйтесь, не помру! — И побежала обратно, зачем-то передергивая затвор.

Ольга с Дашей нерешительно пятились, хватаясь за деревья. А Зинаиду нелегкая вынесла на обрыв, она упала на колени, чтобы не светиться в полный рост. Сбился бюстгальтер, но она не замечала. Автоматчики рваной цепью взбирались на террасу, сосредоточенно сопели. Слезы текли по лицу Зинаиды. Не хотелось девушке умирать, тем более сегодня, в такой погожий день. Бытовые неурядицы, личные проблемы — какая, право, ерунда… Но она задержит этих гадов. Зина нашла основную цель — Николай карабкался последним, предпочитая не нестись впереди паровоза. И когда девушка приготовилась к стрельбе, он вскинул голову. Ужас заметался в глазах, мужчина бросился в сторону, пули продырявили пустоту. Не удержался, покатился по склону. А Зинаида вопила что-то страшное, дикое, разнузданное, привстала, строчила ему вдогонку, не желая мириться с неудачей. Она достала его — отомстила за погибшую подругу. Первая пуля попала Николаю в ногу, вторая вспорола живот, третья и четвертая продырявили грудную клетку. Он дергался, как кукла у пьяного кукловода, изрыгал проклятья. Схлынули с обрыва остальные, стали разбегаться, нырять в складки местности. Зинаида засмеялась — отвела душу, справилась. Но шальная пуля пробила горло, оборвала смех, но даже рухнув на землю и умирая, девушка продолжала скалиться, злорадствовать…

— Зина… — захрипела Даша, бросаясь обратно.

— Куда, дура!.. — проорала Ольга, хватая ее за шиворот.

Она поволокла раскисающую девушку в чащу, благо сосновый бор оказался лишь спутником реки. По мере отдаления деревья уплотнялись, сосняк сменили ветвистые осины, колыхался малинник. Девушки бежали, захлебываясь слезами. Ольга пропорола вторую ногу, свалилась на колено, едва не выпустив автомат.

— Охренеть… — прошептала она. Зрачки забегали по кругу.

Даша подхватила ее под мышку, затащила в кустарник, где обе повалились без сил. Потом сидели на корточках, упираясь в траву, жалобно смотрели друг на дружку, прислушивались. Погоню разбросало по лесу. Сварливо перекликались люди — за спиной, слева, справа. Самое страшное, что по курсу тоже кто-то кричал — исключительно на ноте «ля», крыл густым матом этих «олухов» и «фраеров», не способных справиться с бабами. Эти уроды были везде. Простучала автоматная очередь — и тут же последовал желчный монолог: мол, давайте, еще и друг дружку перемочим, к едреней маме! Девушки заплакали, обнялись.