Кирилл Казанцев - Сломанная роза

Округу огласил разухабистый индейский вопль в исполнении Полосатого, и озверевшие зэки, которым уже нечего было терять, бросились врукопашную. Расстояние минимальное, огнестрельное оружие применить затруднительно. Солдаты впали в секундный ступор — его и хватило, чтобы завладеть инициативой. Бились кулаками, палками. Вадим вооружился сучковатой корягой, подброшенной «провидением». Пятился перепуганный офицер, щеточка усов от волнения встала дыбом, растопорщилась, как зубная щетка, он передергивал затвор. Западло офицеру биться на кулаках. Вадим швырнул корягу, угодил в живот, служивого согнуло пополам, а когда он разогнулся, в живот уже летел бронебойный кулак. И с минимальной задержкой второй — в челюсть. Парня унесло, как будто метеоритом огрело… А вокруг происходило что-то жуткое, непотребное. Месились жестко, брызгаясь кровью, кипя от бешенства. У солдат вырывали автоматы, лупили чем попало. Даже Килька впал в азарт. Плохо представляя, что такое кулачный бой, он с истошным визгом налетел на ошеломленного бойца, едва не уселся ему на шею, оба покатились в крапиву. У Полосатого был пониженный порог жалости к людям. Он хохотал, хлеща своего соперника по лицу — боеспособной единицей оказался блатарь. Вывел того из равновесия, сбил с толку, внезапно оказался сбоку, подпрыгнул, и «калмычка» на сладкое — рубящий удар ребром ладони по шее. Тюлень с громким криком уже выбивал дух из своего спарринг-партнера — держал его за шиворот обеими руками, давил массой и колотил затылком по земле. Последовал тяжелый удар чугунной «кувалдой», злобно ощерился Кот, а его противник с раздробленной челюстью повалился навзничь, раскинув руки. Кот размял кулаки, он не видел, как из низины вырастает еще один солдат с разбитой в кровь губой. У бойца бессмысленно блуждали глаза, мгновение назад он разделался с Килькой, отправив того в нокдаун. Но вместо того чтобы бежать, решил продолжить поиск приключений. Он поднял лежащий без дела автомат, передернул затвор, прицелился в Кота и рухнул без сознания, получив от Вадима корягой по кепке.

Кот повернулся. Кустистые брови изумленно поползли вверх.

— Удружил, Плата… — пробормотал он недоверчиво. — Не ожидал…

— Так вышло, — огрызнулся Вадим. — Не бери в голову, Кот.

— Да я и не беру… — уголовник придирчиво обозрел подтянутую личность своего спасителя. — Удобная штука, да? — кивнул он на корягу, с которой Вадим не думал расставаться.

— Почти профессиональная, — буркнул Вадим и подался к Полосатому, которого потянуло на самодеятельность. Его противник кряхтел от боли, держался за отбитую шею и тоскливо смотрел, как уголовник, сидящий на нем верхом, с подлой ухмылкой достает заточку, чтобы вонзить в горло.

— Чо, кентуха, балабас? — промурлыкал он. — Обломчик, стало быть, небольшой?

— Румпель убери, — проворчал Вадим, нагибаясь над ними обоими. — И кесаря тоже. — Полосатый машинально отстранился. Просвистел кулак, и молодой контрактник забылся беспробудным сном.

— Эй, Плата, чо за фигня? — разочарованно протянул Полосатый. — Чего ты лезешь, в натуре?

— Без трупов, господа, — пояснил Вадим. — Тормоза включай, Полосатый, и башкой начинай думать. Завалить вояку — то же, что завалить мента. Хочешь, чтобы все волки Красноярского края на тебя охотились?

— Кот, а чего он тут распоряжается? — обиженно надулся Полосатый. — Скажи, Кот, он чо тут, самый крутой? Может, покалякать с этим Кирюхой?

— Да нет, парнишка прав, — пробурчал Тюлень, слезая со своего обездвиженного противника. — За трупешники нас по головке не погладят. А чо, и так нормально, — он обозрел поле побоища и плотоядно оскалился. — Размялись, все такое. Пусть солдаты немного поспят, как говорится.

Кот молчал, пристально разглядывал Вадима, и оставалось лишь догадываться, что творится под черепной коробкой авторитетного зэка.

— За что сидишь, Плата?

Лицо Вадима немного дрогнуло. Он помолчал, сглотнул и кивнул на бесчувственные тела.

— За убийство вот этих…

— В натуре? Ты их реально грохнул?

— Мне по барабану, Кот, веришь или нет… — отозвался Вадим.

— А чо тогда этих не хочешь мочкануть? — заржал Полосатый. — Тебе же вроде привычно.

— Ну, ты, ей-богу, Бельмондо, Полосатый, — раздраженно покачал головой Вадим. — Дурак ты отмороженный.

— Не, брателло, я не дурак, — членораздельно пробормотал Полосатый, делая мысленные зарубки. — А ты когда-нибудь добазаришься, что ляжешь в рюкзак и на два метра под землю…