— Угрожает, — произнес Моисей, глядя на Ивана Ивановича. — Обещает встретить, как выйдет…
— Нисколько я не угрожаю, — поторопился Николай. — По-человечески прошу — дайте стакан водяры. Это ведь немного. Вы завтра гулять будете по улицам, хоть сотню бутылок сможете купить на свои бабки, а я в камере пухнуть буду… Ну дайте, — проныл Щукин, — чтобы хоть вкус ее не забыть.
Моисей снова посмотрел на Ивана Ивановича. Тот молчал.
— За что тебя? — спросил Моисей у Щукина, тиская в руках заветную бутылку.
— Улицу неверно перешел, — невесело усмехнулся Николай, — с чужим баулом.
— Да ладно тебе, — сказал Иван Иванович, но не Щукину, а Моисею. — Чего ты его слушаешь? Когда они правду-то говорили?
— Значит, не дадите? — вздохнул Щукин.
— Почему это? — поднял брови Иван Иванович. — Может быть, и дадим граммулечку. Вот только…
— Что? — жадно спросил Щукин.
— Спляшешь для нас или споешь, тогда подумаем, — проговорил Иван Иванович и подмигнул Моисею, как бы приглашая его к бесплатному веселью.
— Издеваетесь… — горестно констатировал Николай.
— Мы? — удивился Иван Иванович. — Ни в коем случае…
Николай замолчал, как бы задумавшись тяжело, потом предложил:
— А давайте сыграем? Если я проиграю, то спою вам и станцую — все, что вы захотите. А если кто-нибудь из вас проиграет — нальете мне стакан водяры. Идет?
Иван Иванович и Моисей переглянулись.
— Идет? — повторил Щукин.
— А во что играть будем? — осторожно спросил Моисей. — В карты? Или в шашки?
— Во что хотите… — развел руками Щукин.
— Нашел дураков! — воскликнул Иван Иванович. — Кто же с тобой в карты играть сядет! Вы же, падлы, на этом собаку съели! Играть с уголовником в карты — все равно что с налоговым инспектором ссориться, бесполезно.
— Ну, почему в карты сразу, — сказал Щукин. — Можно вот…
Он опустил глаза в пол, и его взгляд вроде бы случайно наткнулся на ореховые скорлупки.
— В скорлупку вот можно, — предложил Щукин.
— В скорлупку? — заинтересовался Моисей.
— Ага.
— Жульничество, — подумав, уверенно выговорил Иван Иванович. — Он нас как липку обдерет.
— А что мы теряем? — резонно возразил на это Моисей. — Стакан водки? Ерунда какая. Зато хоть небольшое, но развлечение…
— Ну ладно… — с явно неохотой согласился Иван Иванович.
Через час уже до крайности возбужденный Моисей кричал:
— Да ты не мельтеши! Ты медленно показывай!
— Да пожалуйста, — пожал плечами Щукин. — Вот…
Он снова шаркнул по столу звякнувшими наручниками и завертел тремя скорлупками, гоняя между ними жестяную пробку от водки.
— Где пробка? — внезапно остановившись, спросил Николай.
— Тут, — ткнул пальцем Иван Иванович.
— Нет, тут, — показал на другую скорлупку Моисей.
— Так где? — переспросил Щукин.
— Вот тут, — повторил Иван Иванович.
Щукин медленно поднял скорлупку. Под ней поблескивала жестяная пробка.
— Вот черт… — с сожалением проговорил Николай.
— Опять проиграл! — завизжал Моисей. — Давай какую-нибудь русскую народную!
— Русскую народную? — задумался Щукин. — А вот…
Он посмотрел на табачный дым, поднимавшийся кверху от тлеющей сигареты Ивана Ивановича, и с удивлением ощутил, как его собственные тягучие мысли стали складываться в длинные и печальные слова:
Разлу-ука, ты ра-азлука…
Чужая сторона-а…
Никто нас не разлучи-ит…
Лишь мать сыра земля-а…
— Все, — закончив, констатировал Щукин.
Нетронутая еще бутылка водки стояла на столе. Щукин посмотрел на нее и демонстративно сглотнул слюну.
— Еще раз, — потребовал Моисей.
— Хватит, — становясь вдруг мрачным, проговорил Николай.
— А чего так? — усмехнулся Иван Иванович. — Думал нас обмануть, а ничего не получилось? Теперь печалишься?
— Неудобно в наручниках, — объяснил Щукин. — Сблочил бы браслеты, начальник… Это золото без пробы…
Моисей вопросительно посмотрел на Ивана Ивановича.
— Нет, — твердо сказал тот. — Даже и не проси. Наручники не сниму. Мы устав, конечно, нарушаем, играя с заключенным, но…
— Я не заключенный! — возмущенно выкрикнул Щукин. — Я подозреваемый! Прошу не забывать!
— Мы устав, конечно, нарушаем, — невозмутимо продолжал Иван Иванович, — но до того, чтобы браслеты сблочить… тьфу! Наручники снять — до этого дело не дойдет!
— Ладно, — вздохнул Щукин, — песен я еще много знаю. Давайте еще раз попробуем. Только так нечестно — неудобно мне в браслетах, вся ловкость рук ни к черту.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу