Борис Селеннов - Несколько дней из жизни следователя (сборник)

Владимир читал длинное серьезное письмо пенсионера, который, казалось, был зол на весь белый свет за то, что сосед за стеной поздно выключал телевизор, за то, что опять отключили горячую воду, что по утрам громко лают собаки, которых хозяева выводят во двор, что никак не откроют после ремонта ближайшую булочную, что...

— Так что вы скажете?

Владимир раздраженно пожимал плечами:

— Не дай бог такого соседа.

— Напрасно, — возражал прокурор. — Ведь то, что вы прочитали, — лишь следствие. А причина в другом. В том, что этому человеку четвертый день не приносят пенсию. Вы обратили внимание на эту фразу в конце письма?.. — Пенсионер разнервничался и стал видеть все в черном цвете. Позвоните в райсобес, узнайте, в чем дело?..

Каждый новый день Владимира ждало какое-то открытие. Он выезжал с Пархоменко на процессы, присутствовал на допросах, встречах и беседах с людьми, приходившими к прокурору вместе с ворохом своих горестей, бед и обид.

Как правило, Леонид Васильевич сообщал стажеру исходные данные проблемы, которую надо было решить, предлагал найти свое решение. И потом, часто засиживаясь допоздна, они анализировали разные варианты, стараясь определить, какой из них будет короче к достижению цели.

Но, как говорится, все, что имеет свое начало, имеет и свой конец. Пришел день, когда прокурор поручил наконец Панферову самостоятельную работу.

Тонкую папку уголовного дела Владимир начал перелистывать еще в коридоре, горя желанием доказать, что он умеет не только разбирать жалобы и писать ответы и справки. Имевшиеся материалы давали точную картину происшествия на станции метро «Спортивная». Возвращавшийся после футбольного матча Ерохин Владимир Сергеевич, 1942 года рождения («надо же, ровесник»,— отметил невольно Панферов), «нарушил правила оплаты проезда в метрополитене, на замечания сотрудника милиции не реагировал, при задержании оказал сопротивление...»

Сомневаться было не в чем. Спорить — тем более. Статья 191, часть вторая. Все правильно. Для составления плана расследования Пархоменко дал стажеру пять суток. «Зачем так много? — недоумевал Владимир. — Все и так ясно».

Ждать, пока истекут пять дней, представлялось совершенно зряшным делом, тем более что сам Ерохин вину свою признавал полностью.

На другой день Панферов переступил порог кабинета прокурора. Тот внимательно просмотрел план расследования, поднял глаза на стажера.

— Вы сделали только половину того, что должны были сделать. И я не могу принять ваши выводы, потому что здесь, — прокурор постучал по лежащей перед ним папке, — совершенно нет личности самого Ерохина. Мне очень хочется знать, каков этот молодой человек? Как он относится к жене и что о нем думают на работе? Чем он увлекается, кто его друзья, как он проводит свободное время? Случившееся на станции «Спортивная» — закономерный итог его биографии или случайный эпизод? Вы можете ответить на эти вопросы?

Панферов опустил глаза, не выдержав взгляда прокурора. А тот, помолчав, продолжал:

— Побеседуйте еще раз с самим Ерохиным, поговорите с его товарищами по работе, побывайте в семье. Постарайтесь понять что послужило причиной этого происшествия. И не торопитесь делать выводы. Ведь в ваших руках — судьба человека.

Оставшихся трех с половиной суток теперь показалось Владимиру ничтожно мало для того, чтобы ответить на все заданные прокурором вопросы. Надо было, как говорится, брать ноги в руки.

Эти трое с половиной суток пролетели как миг, но зато потом, докладывая Пархоменко, Панферов был убежден, что лишать свободы Ерохина нельзя. За него горой были ребята из бригады. Жена, укачивая на руках малолетнего сына, не могла поверить, что ее муж, «который мухи не обидит», мог не подчиниться милиции. Соседи говорили о нем, как о добром и покладистом парне и подтверждали свои рассказы примерами. Да и сам Ерохин переживал и казнился так, что на него нельзя было без боли смотреть...

...Ерохин был наказан условно. И по сей день, получая от него поздравительные открытки к праздникам, в которых он коротко сообщал и о своей жизни, Панферов лишний раз убеждался в правоте того давнего решения. Но, помнится, еще долго после завершения своего первого дела Панферов ощущал в душе горький осадок: почему не задумываются люди, подобные Ерохину, как очень легко испортить себе жизнь. Порой хватает для этого нескольких минут.

...Позже свои беседы с прокурором Владимир назовет «уроками Пархоменко», которые очень пригодятся ему в общении уже со своими учениками, теми, кого отдел кадров направит стажерами во вновь созданную прокуратуру Железнодорожного района столицы.