Борис Селеннов - Несколько дней из жизни следователя (сборник)

Дело № 23385.

С большим старомодным портфелем на двух замках Усков сошел с подножки вагона, осмотрелся по сторонам и направился к зданию вокзала. Рядом — неразлучный Веник с кейсом. Товарищи по работе вышли на стоянку такси, взяли машину и отправились в город. Вот и то, что нужно: управление благоустройства. Усков уверенно, как к себе на работу, заявился в приемную начальника управления.

— Здравия желаю, — галантно поздоровался он с девушкой-секретаршей. — Категорически рад познакомиться с красивой, симпатичной девушкой, —и достал из портфеля плитку шоколада.— Экстра-люкс, специально для вас. Вез большой букет тюльпанов, но в вагоне стырили — очень красивый был. Так что в другой, раз, ладно? Начальство у себя?

— У себя, — растерянно сказала секретарша.

— Сделаем официальный визит, — объявил Усков и открыл дверь кабинета.

— ...Мы рады сотрудничать, — горячо убеждал Ускова начальник управления, — но вы же нас подводите. Мы платим деньги за высокодекоративные сорта, а получаем, извините, дерьмо!

— Ну почему же? — лояльно возразил Усков.— Вы получаете тюльпаны — красивый, облагораживающий цветок...

— Ну вот, снова-здорово. Да ведь цветок цветку — рознь, неужели не понятно? Мы же не в огороде у себя сажаем, а в парках, скверах. А значит, все должно быть гармонично, соответствовать требованиям эстетики: красный к красному, желтый к

желтому. А у вас все луковицы вперемешку: разные сорта, разная длина стебля, разный период всхожести. Какая-то дохлая самодеятельность! Разбили газон перед исполкомом, теперь стыдно смотреть на ваши цветы. Могу показать.

— На цветы, Анатолий Емельянович, смотреть никогда не стыдно, — укоризненно заметил Усков с обидой в голосе. — Цветок, он всегда цветок, он жизнь украшает и любоваться на себя заставляет. Очень вы, Анатолий Емельянович, капризный. Даже тюльпан, уж какой цветок, и то особый подавай! А если не особый, так лучше вообще без цветов, так что ли? Не-ет, народу цветы нужны, как же без них. Не дожили мы еще, Анатолий Емельянович, до того времени, чтобы цветами брезговать. Это, может быть, когда-нибудь, после нас...

— Да поймите же вы, в конце концов! Я вам про Фому, а вы мне про Ерему. Речь о деньгах идет, об оплате, понимаете? Вы с нас сдрючиваете по высшему прейскуранту, а поставляете сортосмесь.

— Но это же потом становится ясно, что сортосмесь, когда вырастет. А луковицу как разберешь — цибуля и цибуля, хоть ешь ее, хоть под микроскопом... Ну, в общем, ясно: надо работать над повышением качества. Будем работать, это наша святая задача. Будем повышать, заверяем. Вот гарантийное письмо.

Усков достал из портфеля конверт и положил на стол.

— Ну, бывайте, — он быстро раскланялся и удалился.

Начальник управления бросил взгляд на конверт, потянулся, взял, не спеша вскрыл. В конверте лежала стопка купюр. Начальник застыл в изумлении, затем с деньгами в руках выбегал на середину кабинета и в растерянности остановился. Неожиданно вошла секретарша. Начальник резко забросил руку с деньгами за спину.

— Анатолий Емельянович, к вам Гаврилюк, — доложила секретарша.

— Нет, я не могу сейчас... — звонко и взволнованно ответил Анатолий Емельянович.

Секретарша пожала плечами и удалилась.

— Клава! — тут же позвал он властно. — Клава!—быстро и решительно подошел к столу, нажал кнопку звонка.

Вновь вошла секретарша. И вновь Анатолий Емельянович резко закинул руку с деньгами за спину. Он не хотел, все получилось как-то само собой.

— Слушаю вас,— покорно сказала секретарша.

Анатолий Емельянович молчал, не зная что сказать.

— Усков ушел? — спросил наконец он, прочистив горло.

— Это кто?

— Ладно, идите.

Дело № 23561.

«Директору музея «Оружейная палата» Московского Кремля. В связи с возникшей необходимостью прошу выделить для участия в следственных действиях художника-ювелира. Желателен специалист по ювелирному творчеству XIX— начала XX веков. Следователь Петрушин».

Это была поистине ювелирная работа. Петрушин задался целью реконструировать в форме и цвете фамильные драгоценности Анны Ивановны. Собственно, это не было сверхзадачей. Петрушину наступал на пятки уголовный розыск. С каждым днем все настойчивее он требовал перечень похищенных вещей и их индивидуальные признаки. Наконец в кабинет следователя явился капитан Красин и нервно объявил, что он не может ждать, пока Петрушин переберет всех блаженных и преподобных наследников славной фамилии. С него, Красина, начальство требует оперативности, а не количества протоколов, подшитых в уголовное дело и пронумерованных в правом верхнем углу. Поэтому, если у Петрушина есть дела более срочные, пусть он рискнет доверить разработку этого вопроса ему, Красину, милиционеру с высшим юридическим образованием и 17-летним стажем работы, и перестанет тянуть кота за хвост, потому что в конце концов им обоим будет плохо. Петрушин раздраженно попросил не учить его жить, но пообещал заняться инвентаризацией похищенного имущества в самое ближайшее время.