Брайан Гарфилд - Что известно о Терри Конистон?

— И представь, что их засекли.

— Используя самолет. Вертолет. Воздушный шар. Черт, это не так уж трудно.

— Почему, как ты думаешь, они выбрали именно эту дорогу? Узкую, грязную, извивающуюся по лесу, словно трасса слалома. Ее невозможно увидеть сверху — скрывают деревья. А вдоль дороги надо разместить целую армию, потому что там ничего не видно уже на расстоянии в сотню ярдов. Она на всем пути скачет вверх-вниз по холмам.

— Придется принять их условия, — согласился Адамс.

Оукли хмыкнул и, взяв бокал с виски, отправился обратно в офис.

— Они позвонили, — встретил его Орозко. — Я только что переговорил с парнем из Ногалеса о чемодане.

— Зачем так далеко? Можем использовать один из наших.

— Знаешь, эти новые электронные штучки очень удобны. Не повредит, если мы будем иметь передатчик в чемодане.

— Передатчик?

Орозко безрадостно улыбнулся:

— Одно из устройств сериала «Миссия невыполнима». Крошечный приборчик, который можно спрятать в стержнях чемодана. Чтобы поймать его сигнал, используется радиопеленгатор, возможно, мы проследим за нашим чемоданом.

— Конечно, стоит попытаться. Только, по-моему, эти парни чертовски ловкие.

— Разумеется, первое, что сделают, — прощупают чемодан. И все-таки надо попробовать. Не потеряем на этом ничего, кроме передатчика. Он будет здесь сегодня ночью. Я велел найти его и привезти.

Зазвонил телефон. Орозко ответил. Беседа была короткой. Повесив трубку, он сказал уныло:

— Чертовы воздушные силы.

— Не хотят сообщать о своих полетах?

— Это у них, видите ли, секретная информация, — разозлился Орозко. — Никто не должен знать, где летают их самолеты, кроме них самих. Будто нельзя задрать голову и посмотреть на небо. Безопасность, понимаешь. — В раздражении он покачал головой. — Дерьмо! Будь у нас побольше влияния, могли бы на них надавить. Но мы не сможем прижать их, пока не объясним, что случилось.

— А этого мы сделать не можем.

— Да, Эрл Коннистон выбрал великолепное время для смерти, — согласился Орозко.

— Я знаю одного-двух генералов в Вашингтоне. Может, нажать на эти рычаги?

Оукли сел к телефону и начал звонить. На это ушло двадцать минут. Наконец он устало откинулся в кресле.

— Увы, оба уехали на целый день. Но позвонят нам завтра утром.

— Долго ждать, — отозвался Орозко.

Появившийся в дверном проеме Адамс неуверенно произнес:

— Обратили внимание? Терри жаловалась, что там, где ее держат, темно и жутко. Темно. Надо ли это понимать так, что у нее повязка на глазах?

— О, я молю Бога, чтоб это было так, — пробормотал Оукли.

Неудовлетворенный Адамс вновь исчез в коридоре.

Оукли встал и посмотрел в окно. У загона паслась семидесятидолларовая корова. За его спиной Орозко проговорил:

— В связи со смертью Коннистона что теперь будет с требованиями чиканос на землю?

— Не знаю, — рассеянно ответил Карл.

— Не откажутся же они от своих притязаний только потому, что он умер. Когда будет оглашено завещание, они попробуют опротестовать его в суде.

— Пусть. Это уже не моя проблема.

— Ты — исполнитель, не так ли?

Оукли повернулся, передернул плечами:

— Оставьте, Диего. Сначала покончим с этой историей.

На лице Орозко четко обрисовалась челюсть.

— Люди голодают, Карл.

— Им придется еще поголодать, пока мы не вернем Терри.

— А представь себе, что мы ее не вернем. Живой, я имею в виду.

— Прошу тебя, поговорим об этом позже. Сейчас оставь это.

— Ладно, — пробормотал Орозко, пристально разглядывая Оукли. — Поговорим об этом завтра.

Чем дольше тянулась эта бессонная бесконечная ночь, тем меньше надежд оставалось у Митча. Все его некогда прекрасные нервы теперь дрожали от напряжения. Из-за малого количества масла лампа мерцала, превращая тени в бесформенные чудовища. У дальней стены стоял Теодор и хитро поглядывал на лежащую у его ног Билли-Джин. Полночи они провели в непрерывном сексе, который был для них тем же, чем наркотик для Джорджи.

Все были на взводе. Митч сел около Терри, продолжая безнадежно гадать, что будет с ней и с ним самим. Замкнутая, словно одетая в защитную броню, она лежала на боку на свернутом спальном мешке и одной рукой перебирала на полу какие-то осколки. Глянув на ее прекрасные вытянутые ноги, Митч вдруг представил себе девушку обнаженной — розовой, нежной. И в мозгу защитной реакцией мелькнула солнечная мечта, как он одной рукой побеждает всех, уносит Терри, за что потом будет вознагражден ее страстной любовью и великодушием Эрла Коннистона.