Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью

— Кто тебя прислал? Что приказали?

Говорить тому было неудобно, он захлебывался слюной и пеной, хватал Егора за руки, но, получив рукоятью пистолета по пальцам, притих и в придушенном шепоте Егор разобрал: «В двенадцатом человек тебя ждет».

— Спасибо, друг. Ты мне очень помог, — Егор отпустил юношу, тот немедленно перевернулся на живот, приподнялся на локтях и, заходясь в кашле, принялся отплевываться, но мучился недолго. Егор постоял рядом еще немного, посмотрел на несчастного и врезал ему по затылку тем же обломком, что предусмотрительно бросил себе под ноги. Глянул на неподвижное тело, потом выщелкнул из рукояти магазин — полна коробочка, шесть штук патронов один к одному, сидят плотно и поблескивают круглыми толстенькими боками, глаз радуется. Загнал магазин обратно, наклонился над бандитом — тот лежал носом в грязь, не шевелился и вроде как не дышал. Проверять пульс, рефлексы и прочее Егор не стал, оглянулся, посмотрел по сторонам. Поблизости никого, голосов не слышно, машины со стоянки не трогались, новых не появилось. Окна мотеля светились через одно, шторы на всех плотно закрыты, из здания никто не выходил, он бы заметил. И если на помойку никто ночью не сунется, то человека найдут только с рассветом, уж больно удачно он лежит, почти полностью уместившись в пластиковый загончик под крышей, где и помещались вонючие контейнеры. А если сунутся, то… То к этому моменту желательно оказаться подальше отсюда.

Егор быстро пересек парковку, взбежал на крыльцо и открыл дверь. Пахнуло теплом, плесенью и канализацией, коридор здесь расходился в обе стороны, в центре что-то вроде стойки ресепшена, откуда выглядывает заспанная тетка в свитере и теплой жилетке поверх, пока только смотрит, соображая спросонья, как реагировать: орать или подождать.

— Я в двенадцатый, — опередил ее Егор, — меня там человек ждет. Я ненадолго.

Тетка сгинула с глаз долой, угнездилась за стойкой, Егор глянул на номера комнат и шагнул вправо. Шел тихо, смотрел на двери, из-за которых доносились пьяные голоса, смех и недвусмысленные вздохи — тонкие переборки скрывали только видеоряд, звуки через гипсокартон проникали беспрепятственно. Попался на пути мутный объект в сползавших трениках, что топал по направлению к сортиру, прошел мимо, не глянув на Егора, и побрел себе дальше. Егор посмотрел тому вслед и пошел прикидывая на ходу: видели ли из окна подъехавшую машину и все, что было потом. Получалось, что видели, окна двенадцатого номера смотрели на дорогу и парковку перед мотелем. Однако выйти из номера никто не пытался, и из-под двери в полутемный коридор падала полоска света, и, как Егору показалось, раздались чьи-то шаги. Значит, Лерик — один или с парочкой подручных — ждет его в номере, все видел, в том числе как «пьяный в дрова» Чалов идет к мотелю, и решил, хоть обстановка внезапно изменилась, подождать его здесь. Ждет — это хорошо, это правильно, и вряд ли будет стрелять, если не совсем дурак, конечно. Но на всякий случай Егор спрятал пистолет за пояс джинсов, прикрыл полой куртки и постучал в дверь. Прислушался — тихо, точно в номере никого нет, повторил уже сильно, нетерпеливо и в последний момент успел отпрыгнуть к стене. С той стороны кто-то шел не спеша, остановился, погремел ключами и открыл дверь. Егор только того и ждал, рванул створку на себя, вломил оказавшемуся напротив человеку рукоятью пистолета по переносице, пнул по голени и ввалился в номер, осмотрелся моментально, но больше никого не узрел. Две кровати, тумбочка между ними, сине-зеленый половичок на полу, круглый плафон под потолком, облезлые рябые обои — та еще обстановочка, но сойдет, в самый раз, чтобы получить час любви согласно прайсу. «Хорошее местечко» — назвала мотель Ритка, ну, ей с Лериком виднее…

Егор закрыл дверь, повернул ключ в замке, сгреб человека, что согнулся пополам у двери и отплевывался, вытирая хлынувшую из носа кровь, за грудки, встряхнул… И сам оторопел, смотрел на того, чувствуя, как снова накрыло, припечатало к месту поганое «так не бывает». Но было, существовало и не желало убираться прочь, ибо некуда было, они снова были с ним один на один — напротив, прижатый к стене, стоял Игорь, лысый, растолстевший, но тот самый, кого считал другом, кому помог и кого сам просил о помощи. Стоял, шмыгал носом и тянул к лицу руки, чтобы вытереть кровь. И смотрел странно, без удивления, со страхом, что объяснимо, но глаза не таращил, рот от изумления не открывал и вообще молчал — то ли от радости дыхалку сперло, то ли черт его знает, что там у него переклинило. Но ждал, точно ждал и дождался, по роже видно.