Элмор Леонард: Смерть со спецэффектами

— Сколько времени вы работали в подразделении по обезвреживанию взрывных устройств?

— Шесть лет. Я начал в 12-м участке, на патрульной машине. Одно время работал сыщиком. Понимаете, в районе Палмер-парка настоящее пристанище для гомиков, так что приходилось иметь дело с насильниками, которые нападали на гомиков. В общем, я наряжался в женские тряпки и бродил по парку, привлекая внимание уголовников.

— В юриспруденции это называется провоцированием на уголовно наказуемое деяние.

— Ну да! У нас это называется полицейской ловушкой. Потом я перевелся в подразделение пожаров и поджогов, у меня был кое-какой опыт в этом деле. Три года я работал на страховую компанию в качестве дознавателя причин пожара при рассмотрении претензий на возмещение потерь. Но мне там не нравилось. Ходишь на пожарище по колено в воде, и от одежды вечно несет гарью. Думаю, именно поэтому от меня ушла моя вторая девушка. Мне приходилось развешивать одежду у раскрытого окна, чтобы ее проветрить. Поэтому я перевелся в подразделение по обезвреживанию взрывных устройств.

— Почему вы это сделали?

— Я же только что сказал. Чтобы уйти из подразделения пожаров и поджогов.

— Я имею в виду, почему вы выбрали именно подразделение по обезвреживанию взрывных устройств?

— У меня там знакомые ребята, доводилось сталкиваться с ними по работе.

— А были еще какие-то другие побудительные мотивы?

Вполне возможно, только Крис не был уверен, что стоило о них упоминать.

— Может, вы хотели себе что-либо доказать?

— Например?

— Ну, скажем, вашу мужественность.

— Мужественность? — Крис вскинул голову. — А каким образом работа со взрывными устройствами может влиять на мужественность, если она в один момент может лишить всякой мужественности, оторвав яйца?

Крис сразу понял, что этого ему не следовало говорить.

— Именно поэтому я и предположил, что вы могли перейти в этот отдел, считая эту работу своего рода проверкой.

— Для того чтобы доказать себе что-либо, нет необходимости оставаться на одной и той же работе целых шесть лет. Для этого ее нужно любить. Риск, конечно, есть. И когда соглашаешься на такую работу, разумеется, рискуешь, а иначе просто уходишь. Не знаю, что меня привлекло… Может, это как-то связано с тем, что произошло со мной во Вьетнаме, я часто об этом думал…

— А что произошло с вами во Вьетнаме?

— Там меня назначили в разведку, которая в основном работала с парнями из армии Южного Вьетнама. Одной из моих обязанностей был допрос пленников, которых они приводили, а потом я должен был рекомендовать, как с ними поступить.

— Имеете в виду, пустить в расход?

— Нет, что с ними делать. Отпустить на свободу, отослать их обратно… Но я не об этом. Хотя и об этом тоже. — Крис умолк, подбирая нужные слова. — Как-то раз меня послали допросить вьетнамца, который, как считали парни из армии Южного Вьетнама, работал на южновьетнамских повстанцев, то есть на Вьетконг. На него указал один информатор, и того схватили прямо в деревне. Я пришел и увидел, что парни, с которыми я работал, заставили этого вьетнамца, дряхлого старика, встать босиком на гранату с выдернутой чекой. Он обхватил ее пальцами ноги, удерживая гранату на месте, а руки у него были связаны за спиной. В жизни не видел такого насмерть перепуганного человека. Они поставили его за стеной разрушенного дома на случай, если нога у него соскользнет и граната взорвется. Мне пришлось разговаривать со стариком через эту стену, а мой переводчик лег на землю и отказался встать, когда я ему приказал. Парни из армии Южного Вьетнама отошли метров на тридцать, стояли и курили. Ну, я задал старику несколько вопросов. Он, простой крестьянин, ничего не знал о Вьетконге. Он плакал и дрожал от страха, стараясь удержаться на гранате. Он даже имена своих детей не мог вспомнить. Я сказал парням, что старик невиновен, и пошел к нему, собираясь вставить чеку на место и отпустить его. Когда я развязал его и поднял голову, смотрю, эти парни уходят. Я заорал им вслед: «Где эта проклятая чека?» Они сказали, что швырнули ее неподалеку. Я снова закричал: «Помогите мне найти ее! Не можем же мы оставить старика в таком положении». Один из них посоветовал: «Пусть возьмет гранату и зашвырнет ее подальше». Им было наплевать на старика, они пошли дальше и все время гоготали. Некоторые из этих парней были даже знакомы со стариком. Они знали, что он не вьетконговец, но им было наплевать. Они просто ушли.