Элмор Леонард - Смерть со спецэффектами

— Нормально! Денежки-то у Вуди…

— Да, но я не думала, что у него хватит мозгов использовать Марка. А он, похоже, именно это и делает.

— Когда есть деньги, можно обойтись и без мозгов.

— Вуди пропирает свои сумасшедшие идеи — он обожает эти мюзиклы Бродвея, знаешь, «Оклахома», «Скрипач на крыше». Теперь они собираются ставить «Качели», кажется…

— Не слышал.

— А Марку хочется устраивать рок-концерты. Помнишь «Хочу быть твоей собакой»?

— Еще бы! Это старина Игги…

— Марк хочет сделать Игги суперзвездой.

— Я целиком за.

— Марк вытащил на свет старые пластинки, которые хранит Вуди, где Игги исполняет «Хочу быть твоей собакой», и все эти композиции, которые мы слушали на Гусином озере летом семидесятого.

— Я не был на Гусином озере. Меня упекли в тюрягу в округе Уоштиноу за то, что я якобы разбрасывал мусор. А я раздавал прохожим твои памфлеты, но все их выбрасывали. А попало мне. Короче, с первой нашей встречи мне достаются вершки, а тебе — корешки…

— Я проверю, — сказала Робин. — Но я почти уверена, что я упоминала про Марка в моем дневнике, где писала про озеро. И кое-что из того, что я записывала, очень похоже на предсказание.

— Гусиное озеро… Звучит как название детского спектакля.

— Там было здорово. Тот же Вудсток, только без дождя и грязи.

— Небось спала там со всякими незнакомцами.

— Я знала всех, с кем спала. Тебе стоило бы там побывать.

— Мне во многих местах стоило побывать, кроме тюрьмы. Эй, а у меня есть для тебя кое-что интересное. Ты помнишь Дика Манитобу и «Диктаторов»?

— Никогда о них не слышала.

— Выходит, ты не все на свете знаешь, да?

— Я по тебе соскучилась, — сказала Робин. — И потом, если я упоминала о Марке в дневнике, когда делала записи о Гусином озере, я склонна рассматривать это как предзнаменование.

— А какой в этом смысл? Если деньги у Вуди, зачем нам Марк?

— Потому что Марк нуждается в друге. У Марка очень серьезные проблемы, и ему нужна помощь. Положись на меня.

— Эй, Робин?

— Что?

— У меня есть еще кое-что. Помнишь группу Манфреда Манна?

— «Отстань от меня», — процитировала Робин. — Ладно, пока.

Она снова взяла спрей, подошла к стене и стала заполнять круг краской. Скоро имена обоих братьев скрылись под алым кругом на белой стене, напоминающим ярко-красный шар огня, ослепительный взрыв…

Робин закрыла тетрадь в красной обложке, свой дневник с надписью «Май–август 1970-го», и сидела, глядя на красный круг на белой стене. Спустя минут пять она сняла трубку и набрала номер офиса Марка. Ответила секретарша. Приглушая голос, Робин попросила соединить ее с Марком. Услышав его голос, она сказала:

— Привет, хочешь услышать кое-что забавное?

— С удовольствием.

— Ты знаешь про мои дневники?

— Да, знаю.

— Я тут просматривала их и наткнулась на запись от 10 августа 1970 года. — Робин помолчала. — Если я тебе скажу…

— Постой! Август семидесятого…

— Мы были на Гусином озере.

— Совершенно верно…

— Обещаешь, что не будешь смеяться?

— Ты же сама сказала, что это кое-что забавное.

— Так оно и есть, но я не хочу, чтобы ты смеялся.

— Обещаю.

— В тот день, 10 августа, я написала: «Кажется, я влюблена в Марка Рикса».

— Да будет тебе, в самом деле? Послушай, мне это вовсе не кажется смешным.

— Правда? — тихо сказала Робин.

Во вторник, в четыре двадцать, в вестибюль здания под номером 1300 на Бобьен-авеню вошла молодая женщина с короткими рыжими волосами и в нерешительности остановилась. Она полагала, что увидит полицейских, но ее внимание привлекла группа чернокожих с маленькими детьми, стоявших у двух лифтов перед указателем служебных помещений в застекленной рамке.

Вестибюль напоминал холл старинного общественного здания. Пол был выложен керамической плиткой, стены облицованы мрамором.

Двери лифта открылись, из кабины вышли двое молодых негров, которые улыбались и помахивали шнурками от ботинок. Их тут же окружили чернокожие с детишками, которые, должно быть, приходились им родственниками.

Молодая женщина с короткими рыжими волосами направилась по коридору, выходившему в другой вестибюль, где подошла к длинной деревянной стойке, освещенной лампами дневного света. Стоявшая за ближайшим к ней концом стойки негритянка в форме полицейского подняла голову и спросила:

— Чем я могу вам помочь?

Молодая женщина с короткими рыжими волосами сказала:

— Я хочу сообщить об изнасиловании.