Татьяна Полякова - Та, что правит балом

Ден хмурился, и его мысли угадать было нетрудно. Вряд ли происшедшее явилось для него полной неожиданностью. Не зря он пошел за мной и, не обнаружив в гостиной, сразу направился в ванную, подсознательно ожидая чего-то в таком роде. И когда толкнул дверь в ванную, уже знал мои намерения.

— Выпей воды, — сказал он еще раз, бросил в стакан две таблетки, поясняя:

— Здесь снотворное. Тебе надо уснуть.

В нем чувствовалась странная неловкость, и это удивило. То, что он здорово злился, понятно, и то, что поспешил вынуть меня из петли, тоже: осложнения ему не нужны. Хотя моя смерть вряд ли особо повлияла бы на дальнейшее. Ден из тех, кто готов к любым ситуациям.

Я взяла стакан и покорно выпила, лишь бы отделаться от него. Но он не уходил. Взяв у меня из рук стакан, поставил его на тумбочку и прошелся по комнате. В походке ощущалась нервозность, и чувство растерянности не проходило, что по-прежнему сбивало с толка.

— Что вдруг на тебя нашло? — буркнул он.

Я молчала, он терпеливо ждал, и я наконец ответила, хоть и не видела в том смысла:

— Дашка…

— Вот оно что, — удовлетворенно кивнул он, словно все разом стало для него понятно. — Не стоило тебе к ней привязываться…

Да, именно так: сама по себе ее жизнь не имела никакого значения, просто я допустила непростительную ошибку.

— Слушай, а тебя не смущает, что ты только что убил двадцать восемь человек? — с неизвестно откуда взявшимся любопытством спросила я.

Он как раз шагнул к окну, но повернулся, взглянув с изумлением, и засмеялся. Затем сел в кресло, раздвинув ноги, и, опершись на них руками, с усмешкой спросил:

— Не поздновато задумалась, дорогая? О таких вещах стоило поразмышлять раньше, до того, как ты полезла в это дерьмо.

— Значит, не смущает, — констатировала я.

Его это разозлило.

— Я выполняю работу, за которую мне платят. Вот и все. Это не моя война. Пусть те, кто ее затеял, пекутся о своей душе. И твой припадок совестливости сейчас совсем некстати. Так что советую тебе не валять дурака.

— Один умный человек сказал: покаяться никогда не поздно.

— Это не его распяли благодарные слушатели? Что ж, валяй, кайся. Выйди на площадь, поклонись на четыре стороны и попроси прощения. Как думаешь, за все твои грехи пожизненное тебе уже набежало или нет? Ну, лет-то на пятнадцать ты точно успела наворотить, я прав? У тебя будет время замолить грехи.

— Катись отсюда, — устало сказала я.

— Вот что, милая, — еще больше разозлился Ден. — Твоя попытка почистить совесть гроша ломаного не стоит. Дешевая мелодрама. Кому и что ты хотела доказать? Какой говенный мир вокруг и какая у тебя прекрасная душа? Ах, бедную девочку злые дяди заставили делать плохие вещи, а она пошла и удавилась. Чего ж хорошей девочке мешало держаться подальше от плохих дядей? Поздно, дорогая, поздно.

— Ты прав, — кивнула я. — А теперь катись отсюда.

Я в самом деле считала, что он прав. Прав, как ни противно это сознавать. И, даже отдав свою никчемную жизнь, Дашку я не верну. Он продолжал сидеть в кресле, с ненавистью глядя на меня. И уходить не собирался.

— Вот что я тебе скажу, — продолжил он. — Завтра ты проснешься и начнешь цепляться за свою жизнь. И успеешь еще много чего натворить. Такие, как ты, любят тешить себя мыслями о совести и при этом пакостить ближним. Хочешь знать, как ты кончишь? Старой пьяницей, никому не нужной и самой себе противной. Если тебя, конечно, не пристрелят раньше. Ненавижу таких, как ты, — по слогам произнес он.

— А как ты видишь свое будущее? Выйдешь на пенсию и будешь разводить цветы? Один знакомый придурок всерьез об этом мечтает.

— Неужели? — Ден вдруг рассмеялся, запрокинув голову. — Забавно. Значит, Ник решил разводить цветы на пенсии?

— С чего ты взял, что я говорила о Нике?

— А ты имела в виду кого-то другого?

— Значит, вы знакомы, — констатировала я.

— Более или менее. Но цветы для меня новость. Дорогая, я очень хорошо знаю вашу лавочку, и кто там чего стоит, тоже. И о тебе я знаю все. Больше, чем ты сама о себе знаешь. Шлюха, дрянь, а теперь еще и дура. — Он поднялся и шагнул к двери. — Сладких снов, дорогая.

Я натянула одеяло на голову, надеясь, что таблетки скоро начнут действовать. Хорошую перспективу он нарисовал. А что, он ведь и в этом прав. Начну жить как ни в чем не бывало: слушать Ника, бояться за свою шкуру… И вдруг мне стало смешно. Я даже вслух хихикнула в темноте, еще плохо понимая, что происходит. И тогда поняла. Я больше не боюсь. Ни этого типа за стеной, ни Ника, никого. Ден прав: вряд ли я доживу до старости. Но и это не пугало.