Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

И все же, все же…

Происходящее на кладбище под категорию нормативной лексики не подпадало.

Благодаря стараниям мэтра скорбный ритуал превратился в фарс самого низкого пошиба, черную комедию, бал вампиров.

Главный вампир — он же хронь, пьянь, мразь, забулдыга Маслобойщиков начал козлить еще в машине, на пути на кладбище. Этому немало способствовала бутылка «Столбовой», которую мэтр время от времени с размаху насаживал на глотку. Как и предполагала Лена, апофеоз пьяной гнусности пришелся на саму церемонию похорон. Гнусность была столь омерзительна, что, не выдержав, Лена отошла от могилы: только бы не иметь с происходящим ничего общего. Ей было безумно стыдно перед покойной Афой — до слез, до искусанных губ, до истерики. И вдвойне стыдно, что она не в состоянии положить конец всему этому безобразию. Скрывшись за ближайшим обелиском, она горько расплакалась — впервые за долгое время.

А потом ландшафт изменил свои очертания, и мэтр, привлеченный жестяной банкой водки, наконец-то отлип от могилы Афы.

Можно было возвращаться.

И она вернулась. И тотчас же наткнулась на Светаню, вяло беседующую с каким-то милиционером. Милиционер стоял к ней спиной, и она видела лишь его слегка сутулую спину, совсем не богатырские плечи и круглую, большую, как у младенца, голову, на которой покачивалась форменная фуражка. С такими внешними данными милиционеру можно было дать максимум лейтеху, хотя Лена и поставила на старшего сержанта патрульно-постовой службы. Очевидно, блеклый мент был направлен сюда капитаном Целищевым следить за порядком. Что после финтов мэтра в ломоносовском морге совсем не удивительно. Удивительным было другое: почему капитан ограничился только одним представителем закона, а не прислал сюда все отделение в полном составе.

Впрочем, теперь это было неважно.

Над могилой Афы возвышался свежий холмик земли, и по сравнению с этим холмиком все остальное было неважно. Настолько, что ей мучительно захотелось уехать отсюда, уехать самой, оставив театральную компашку, глаза бы ее не видели. Нужно только забрать у Гжеся ключи от машины…

Повертев головой, Лена тотчас же нашла мужа у ближайшей к Афе могилы.

Гжесь как раз окорачивал мэтра, развалившегося у скромной стелы, как за ресторанным столиком. На секунду Лене показалось, что мэтр сейчас защелкает пальцами и потребует от проходящего мимо официанта графин водки, мятых малосольных огурцов вперемешку с солеными груздями, цыган с медведями и стриптизерку у шеста — для улучшения пищеварения. Нет, подходить к Гжесю не имеет никакого смысла, иначе она не выдержит…

И население кладбища увеличится еще на одного человека, а именно — на Гавриила Леонтьевича Маслобойщикова. Эта перспектива показалась Лене вполне реальной — ведь за ее плечами болтался рюкзак с пистолетом.

Избавиться от пистолета не удалось, так же как не удалось надежно его спрятать.

Полночи Лена пыталась пристроить пушку в самых разных углах квартиры — от сливного бачка в туалете до академического задника портрета академика Аристарха Шалимова кисти художника Павла Корина.

И ни одно место не показалось ей достаточно безопасным, чтобы доверить ему такую тревожную вещь, как пистолет. В результате Лена не нашла ничего лучшего, как прихватить пистолет с собой, чтобы теперь пожалеть об этом. Хотя большеголовый мент и не выглядел угрожающим, но кто знает, что придет ему в голову.

В любом случае обыскивать себя она не даст.

Укрепившись в этой здравой мысли, Лена решительно направилась к Светане.

— Слушай, возьми у Гжеся ключи от машины… — приблизившись к Светане и милиционеру на расстояние трагического полушепота, сказала она. — Не хочу подходить к этим скотам…

— Думаешь, я горю желанием? — проворчала Светаня и на секунду задумалась.

И по ее виду стало понятно, что разговор с милиционером она воспринимает с еще меньшим энтузиазмом, чем перспективу близких контактов с Гжесем и упившимся вдрабадан муженьком.

— Ладно, сейчас схожу, — наконец-то снизошла она. — А ты поговори пока с представителем власти. У него для нас имеется информация… Рекомендую, лейтенант, лучшая подруга покойной Афины. Ей будет интересно все, что вы скажете…

Выплюнув изо рта эту тираду, Светаня — едва ли не с низкого старта — сорвалась с места и прошмыгнула мимо Лены со скоростью цунами. Очевидно, цунами задел и лейтенанта: спина его мелко затряслась, а фуражка самопроизвольно съехала на затылок.