Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

Пермяков в тот момент ожидал повышения, и развод был ему, что называется, не в жилу. Жена — хорошая, умная, рассудительная и так далее — охотно вошла в его положение, тем более что, как и он, никаких конкретных планов дальнейшего устройства личной жизни не имела, и разводиться ей было не к спеху. Он просто съехал, оставив ей все, что было нажито в браке (а нажито к тому времени было уже немало), и пообещав, что она, как и прежде, ни в чем не будет нуждаться.

Карьера его в ту пору развивалась весьма активно, за первой отсрочкой по необходимости последовала вторая, за второй третья, и так далее, пока разговоры о разводе не прекратились окончательно. Однажды, сидя в ресторане, они с женой откровенно, начистоту обсудили этот щекотливый вопрос и обнаружили, что такое положение дел целиком и полностью устраивает обоих. Суммы, выделяемые Андреем Родионовичем на содержание супруги, росли пропорционально росту его доходов — в этом он был честен, тем более что ему это не составляло никакого труда. На жизнь, причем непыльную, ей вполне хватало; она была умная, порядочная женщина с богатым внутренним миром, знала, чем себя занять помимо шоппинга, и достаточно сильно любила жизнь, чтобы не пытаться заграбастать все, чем располагал муж. По сути, в своей возрастной категории они являли собой пример счастливой супружеской пары, который, живи они вместе, был бы просто идеальным. Это была и дружба, и деловое партнерство, и военный союз, прочный настолько, что, когда того требовал протокол, они выходили в свет вдвоем, рука об руку, как настоящие муж и жена. Они просто исключили из своих отношений постель, совместный прием пищи и весь остальной быт — то, что, по сути, и принято называть семейным очагом. Руководство Пермякова об этом, разумеется, прекрасно знало, но, коль скоро все оставалось в рамках приличий, спокойно закрывало глаза на не имеющие значения мелкие нюансы. Женщины у него, конечно же, случались, как и у нее мужчины, но никто из них не провел в его доме больше двенадцати часов за один раз. Если организм чего-то требует, ему это надо дать, чтобы чувствовал себя нормально и сохранял работоспособность. Но жить с бабой под одной крышей — ни за что, никогда! Это был закон, это было табу, нарушать которое Андрей Родионович не собирался, потому что не хотел.

Сон его этой ночью был беспокойным, до самого утра его мучили какие-то путаные кошмары — не столько страшные, сколько тоскливые. Он то и дело просыпался, смотрел на часы и снова засыпал, а когда, в очередной раз открыв глаза, увидел, что за окном светло, а на часах без четверти шесть, решил: все, хватит, пора вставать.

Сказано — сделано. Прислуги Андрей Родионович не держал, хотя вполне мог себе это позволить. Потому что прислуга — это посторонний человек в доме, а в доме Андрея Родионовича Пермякова посторонний человек мог случайно или намеренно увидеть и услышать много такого, о чем людям с низким социальным статусом, в том числе и обслуживающему персоналу, знать вовсе не обязательно. А учитывая социальный статус самого Пермякова, можно было не сомневаться, что прислуживать ему будет шпион — либо кадровый сотрудник спецслужб, либо некто, завербованный ими уже после поступления на эту работу.

И потом, товарищи, домработница — это же снова баба!

Готовя себе холостяцкий завтрак, Андрей Родионович включил на кухне телевизор. Обычно, находясь в одиночестве у себя дома, он обходился без шумового фона, но после сегодняшней беспокойной ночи ему отчего-то вдруг захотелось послушать человеческий голос. Конечно, это была слабость, но слабость мелкая и вполне простительная, не чета привычке участвовать в парламентских дебатах под воздействием пары понюшек кокаина или просто ковырять в носу. Человек, если разобраться, целиком состоит из слабостей, и даже лучшие человеческие качества, наподобие любви к ближнему, патриотизма, гуманизма и прочих «измов» со знаком плюс, если посмотреть на них под определенным углом, суть не что иное, как слабость, причем слабость, с точки зрения выживания и продолжения рода, пагубная, самоубийственная.

Разбивая в шипящую на конфорке сковороду яйца, Андрей Родионович подумал, что манера пространно размышлять о не стоящих выеденного яйца пустяках, раздувая из каждой бытовой мелочи целую философскую проблему, тоже представляет собой слабость, дурную привычку. Приученный работать с постоянной полной нагрузкой мозг, получив передышку, не спешит ею воспользоваться и продолжает искать ответы на вопросы, которых ему никто не задавал. В такие моменты он напоминает мощную камнедробилку, которую забыли выключить в конце рабочей смены, и которая продолжает грохотать вхолостую, перемалывая занесенный сквозняком в жернова мелкий мусор и неосторожных насекомых. Данным свойством мозга наверняка объяснялся и сегодняшний беспокойный сон Андрея Родионовича, и это странное желание с утра пораньше включить телевизор — «ящик с дебилами», как обозвал его один комик, с которым Пермяков был целиком и полностью согласен.