Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

Предмет обсуждения сидел в одиночестве на скамейке и разбрасывал перед собой крошки белого хлеба, которые доставал из желтого конверта — не самого, на взгляд напарников, подходящего вместилища для птичьего корма. У его ног копошилась сплошная сизо-серая масса — голуби, издалека неотличимо похожие на жирных тлей, увлеченно топтали друг друга, стремясь отвоевать у собратьев лишнюю пайку.

Все было ясно. Там, где обычные люди видели будничную и где-то даже умилительную картину — одинокий пенсионер, находящий утешение в кормлении птичек, — напарники наблюдали древний, классический, простой, как булыжник, вошедший во все учебники для начинающих и растиражированный киношниками фокус с обменом одинаковыми чемоданами — или, применительно к данному случаю, конвертами. Два незнакомых друг другу старика случайно сели на одну скамейку; у каждого из них по желтому конверту — с чем пришли, с тем и ушли…

— Ладно, пора и честь знать, — сказал Колючий. — Айда работать. Только я свою эфэсбэшную ксиву в столе забыл. Твоя-то хоть при тебе?

— Всегда при мне, — гордо ответил Лысый. — Я ж не то, что некоторые разгильдяи! Работать так работать, а то как бы он ненароком от переживаний ласты не склеил. Звать-то его как, болезного?

— Саблин, — сообщил Колючий уже на ходу, — Василий Иванович. Погоняло «Чапай».

— Ну, а то, — хмыкнул Лысый. — Хотя такое погоняло еще заслужить надо. Подумаешь, Василий Иванович! Мало их что ли, Василиев Ивановичей? Все, что ли, теперь Чапаевы? Или только особистам можно?..

Приблизившись к скамейке (голуби неохотно расступились, но тут же вновь сомкнули ряды, и их так и подмывало разогнать пинками, чтобы не лезли под ноги и не гадили на обувь), Лысый перестал ворчать, расправил плечи, придал лицу официальное выражение и, заблаговременно доставая из нагрудного кармана фальшивое удостоверение сотрудника ФСБ, казенным голосом произнес:

— Саблин, если не ошибаюсь, Василий Иванович? Мы коллеги генерала Потапчука. Нам нужно с вами поговорить.

Связной несколько раз перевел растерянный взгляд с удостоверения на его лицо и обратно, после чего, с видимым усилием разлепив губы, пролепетал:

— А Федор Фи…

— Теперь с вами будем работать мы, — твердо перебил его Лысый.

— А Фе…

— Советую о нем забыть, — внес свою лепту в несложный процесс обработки лоха Колючий.

— Да неужто?..

— Да, — траурным голосом подтвердил страшную догадку пустившийся во все тяжкие Колючий. — Ему можно позавидовать. При исполнении, на боевом посту, без проводов на пенсию, без кефира и телевизора… Жил солдатом и ушел как солдат. Вечная ему память.

— А наша задача сейчас заключается в том, — перевел разговор в более конструктивное русло Лысый, — чтобы сохранить, восстановить и развить созданную Федором Филипповичем агентурную сеть. Он был человек старой закалки, настоящий чекист, и очень многое брал на себя, чтобы не подставлять под удар подчиненных. И многое из того, что он создал, нам теперь приходится восстанавливать буквально по крупицам, из ничего. Вот на вас, к примеру, мы вышли только благодаря счастливой случайности…

— Надеюсь, — увел разговор в сторону от скользкой темы Колючий, — вам, подполковнику государственной безопасности, не нужно объяснять, что данное предложение о сотрудничестве — это не просьба?

— Понимаю, — окрепшим голосом сказал ветеран госбезопасности Саблин и встал, убрав за спину конверт с остатками хлебных крошек. — Это приказ. Я готов. Какая будет задача?

Лысый покосился на часы и бросил красноречивый взгляд в сторону напарника. Колючий в ответ опустил веки и едва заметно улыбнулся: дело было сделано, и процесс вербовки занял чуть больше минуты.

— Для начала, — делая приглашающий жест в сторону скамейки и усаживаясь сам, заговорил Лысый, — вы должны рассказать все о своей работе с генералом Потапчуком. Весь процесс, во всех мельчайших подробностях, понимаете?

— В нашем деле мелочей не бывает, — с видом знатока кивнул успокоившийся Чапай и начал говорить.

Сделав вид, что ищет по карманам сигареты, Колючий включил диктофон, а потом закурил, тоже присел на скамейку и стал с подчеркнутым вниманием слушать подробный, точный, но сбивчивый и чересчур многословный рассказ бывшего особиста о том, какие славные дела он вершил рука об руку с заживо похороненным его благодарными слушателями генералом ФСБ Потапчуком.

Наполненный тревогой, тоской и прочими исключительно неприятными переживаниями день казался длинным, как вечность, а когда подошел к концу, вдруг сжался до коротенькой секунды: мигнул, а его уже нет. Ожидание, каким бы тягостным оно ни было, хотелось продлить, но майор Григорьев понимал: дудки, ничего не выйдет.