Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

— Прямо в братскую могилу, — спокойно ответил Филер. — На мой взгляд, туда ему и дорога.

Политик молча кивнул, задумчиво глядя на экран ноутбука. Экран по-прежнему был разделен на две половины. Справа виднелся обрамленный старыми парковыми деревьями пустой участок живописной аллеи. На асфальте у бордюра, примерно там, где минуту назад лежал Мент, темнело какое-то пятно — то ли не до конца просохшая лужа, то ли кровь, на черно-белой картинке этого было не разобрать. Справа все так же прохаживался вдоль своего отмытого до скрипа «крайслера» с синим ведерком на крыше водитель генерала Васильева. Докурив сигарету и выбросив окурок в кусты на краю парковки, он озабоченно посмотрел на часы, вздохнул и вернулся за руль — ждать.

Ожидание обещало стать долгим. Его точная продолжительность зависела от того, на чьей стороне правда в давнем споре между верующими и атеистами. Если правы безбожники, ждать возвращения генерала водителю предстояло вечно, а если они ошибаются, то чуточку меньше — до Второго Пришествия и Страшного Суда. И, наблюдая, как Буров привычными движениями выключает ставший ненужным компьютер, Андрей Родионович Пермяков от души понадеялся, что Бога все-таки нет, и что им с Филером, таким образом, нечего опасаться, кроме земного суда, которому они оба не по зубам уже сегодня, и для которого вскоре станут абсолютно недосягаемы.

— Вот и все, — повторил генерал Буров, опустив крышку ноутбука. — Теперь ты доволен?

Выведенный этим вопросом из задумчивости Политик некоторое время молчал, заново складывая разваленную Филером стопку эскизов.

— Да, — сказал он, наконец, — теперь, похоже, действительно все, и я действительно доволен. Хотя я был бы доволен еще больше, если бы вместе с этим «Федей ноль-ноль семь» в упомянутую тобой братскую могилу лег и его руководитель.

— О Потапчуке можешь не беспокоиться, — терпеливо произнес Иван Сергеевич. — Он, конечно, известный упрямец, но всему есть предел, в том числе и упрямству. Он потому и сбежал, что вовремя сообразил: в этой драке ему ничего не светит. Ему известно, что мы существуем, но кто мы, конкретно, остается только гадать. Поэтому любой, с кем он рискнет поделиться своими догадками, может оказаться одним из нас или наших вольных или невольных агентов. Потапчук это понимает и будет сидеть тише воды, ниже травы, потихоньку проедая свои сбережения. А если все-таки наберется смелости и как-то себя проявит, мы его тут же возьмем к ногтю. Забудь ты о нем, предоставь это дело специалистам! Не о том думаешь, Андрей Родионович. Прикинь лучше, кто займет места Мента и Воеводы. У тебя уже есть на примете какие-то кандидатуры?

— Есть, конечно, — кивнул Пермяков. — Как не быть, когда подавляющее большинство людей, наделенных хотя бы маломальской властью, даже не подозревая о нашем существовании, живут и работают так, словно я им плачу за это из своего кармана! Разумеется, кандидатуры есть, и их немало. Но я хочу, чтобы на этот раз решение о рекрутировании новых кандидатов было принято коллегиально — здесь, за этим столом.

Филер понюхал сигарету, которую так и не собрался зажечь.

— Что, кормило власти мозоли натерло? — с подковыркой спросил он, хитро глядя на Политика.

— Это кормило не может ничего натереть, если умеешь с ним обращаться, — без улыбки ответил тот. — Все эти жалобы на тяжкое бремя власти начинают звучать только тогда, когда накопившиеся ошибки достигают критической массы, и ситуация выходит из-под контроля. Тогда умный человек со слезой в голосе жалуется на слабое здоровье и слагает с себя полномочия, не забыв назначить преемника из своего ближайшего окружения, а дурак продолжает цепляться за власть до тех пор, пока его не шлепнут, как крысу, в подземном бункере, куда он забился, спасаясь от собственного народа.

— Это да, — согласился Буров. — Разводить художества все горазды, а вот отвечать за них никому неохота. Неужели дело именно в этом?

— Более или менее, — неохотно признал Пермяков. — Что ни говори, а Шиханцов и Васильев — это были именно ошибки. Или, как ты изволил выразиться, художества, причем не чьи попало, а мои, персонально. И я не хочу, исправляя старые ошибки, наделать новых. Все, кто вскоре соберется за этим столом, — умные, опытные, знающие люди, не уступающие нам с тобой ни по силе интеллекта, ни по умению руководить. Полагаю, все вместе мы сумеем выработать оптимальное решение и выбрать именно тех кандидатов, которые смогут работать с максимальной отдачей.