Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

— Можно подумать, для тебя это новость, — снисходительно усмехнулся Пермяков.

— Представьте, да, — не кривя душой, заверил Васильев. — Что-то мне подсказывает, что мои ребята вряд ли сумели бы разузнать, кто его приобрел, даже если бы я специально дал им такое задание.

— Не сумели бы, это точно, — подтвердил Андрей Родионович. — Потому что я купил его не для забавы и не потому, что решил на старости лет податься в ресторанный бизнес. Пришло время взяться за дело по-настоящему, всерьез. Нам нужно место для встреч, и оно перед тобой.

— Вот почему «Кремль»! — сообразил Мент. — А я-то никак в толк не возьму, что за странное название… — Он умолк, осененный неожиданной и, судя по выражению лица, не особенно приятной догадкой, а потом осторожно переспросил: — Мы? А можно узнать, «мы» — это мы, или «мы» — это вы? За… гм… за вычетом меня?

— Странный вопрос. — Политик перестал расхаживать и уселся в большое кожаное кресло во главе стола для совещаний. Николаю Фомичу он сесть не предложил, и тот остался стоять, повернувшись к нему всем корпусом. — Откуда такая мнительность? Человек с твоим уровнем информированности и социальной ответственности, кажется, мог бы сообразить, что подобными новостями с кем попало не делятся. Такое сообщение может получить только верный, пользующийся полным доверием соратник…

— Или без пяти минут покойник, — попер напролом Васильев, процентов на девяносто пять уверенный, что терять ему уже нечего: или пан, или пропал.

— Ну, или так, — заставив его похолодеть, согласился Андрей Родионович. — Но ты-то здесь при чем? Ты что, получил от Слепого Пью черную метку или увидел кровь на луне?

Генерал Васильев, не к чести его будь сказано, не знал, кто такой Слепой Пью, впервые слышал о какой-то черной метке и не представлял, каким образом на естественный спутник Земли могла попасть чья-то кровь, да еще в таком количестве, что ее можно разглядеть из Москвы невооруженным глазом. Но общий смысл прозвучавшего высказывания был ему понятен: Политик интересовался, с чего он взял, что его хотят убить.

Тон, которым был задан вопрос, намекал, что подозрения Мента представляются Политику безосновательными и где-то даже дикими. Но Николая Фомича это не успокоило: он хорошо знал, с кем имеет дело, и нуждался в более веских подтверждениях того, что ему ничто не угрожает.

— Мне кажется, — сказал он с прежней осторожностью, — что в последнее время вы мною недовольны. Тут поневоле полезет в голову всякая чертовщина!

— Экий ты, право, впечатлительный. — Пермяков побарабанил кончиками пальцев по крышке стола, будто обдумывая какую-то сложную проблему. — Если говорить начистоту, кое-какие претензии к твоей работе у меня в последнее время действительно возникли. Но после нашего последнего разговора ты начал всерьез работать над ошибками. Не думай, что я этого не заметил и, тем более, не оценил. Когда люди плечом к плечу делают большое, серьезное дело, некоторые трения неизбежны, но незачем делать из них трагедию. А что, ты заметил что-то подозрительное? Что-то, что навело тебя на подобные мысли?

Николай Фомич немного помедлил с ответом, выбирая меньшее из двух зол. Сказать правду означало открыть карты, признаться, что перетрусил и прибежал просить пощады. Но такого признания не избежать в любом случае, ведь именно за этим он и приехал, и Пермяков об этом прекрасно знает. И будет ли хоть какой-то прок от вранья? Если черный «БМВ» приставили к нему по приказу Политика, ложь станет бессмысленной и вряд ли пойдет ему на пользу. Пермяков, конечно, ничего не скажет, но сделает в уме зарубочку: дескать, Мент заврался до такой степени, что продолжает темнить, даже когда речь идет о спасении собственной шкуры. А если слежка осуществляется не по его приказу? Тогда, промолчав о ней, Николай Фомич лишится шанса, пусть призрачного, заручиться защитой и поддержкой всемогущего Политика, за которым до сих пор чувствовал себя, как за каменной стеной.

— Мне кажется, меня кто-то выслеживает, — не вдаваясь в подробности, сообщил он.

— Ну, дорогой мой! — Откинувшись на спинку кресла, Андрей Родионович беззвучно всплеснул руками. — А я-то чем могу тебе помочь? В конце концов, кто из нас двоих Мент? Правильно, ты. Тебе и карты в руки! Я, конечно, могу попросить кое-кого приставить к тебе охрану, но это, согласись, будет выглядеть смешно — при твоей-то должности! Если генерал столичной полиции не в состоянии выяснить, кто и с какой целью за ним следит, чего он тогда стоит?