Владлен Щербаков - Анархист

- Мусорской. - с усмешкой подсказал Махно.

- Они тоже разные. Но этот точно не молиться приходил.

- И ты сразу со мной связал?

- Подумал, тебе надо знать. Записку я еще нашел странную. Не знаю, от него эта записка, нет, но меня как молнией ударило! Читай!

Махно развернул бумажку.

«Прошу Бога спасти душу, жаждушую мести, прошу Бога простить дитя свое за сомнения,… прошу Гария найти, образумить друга, который сейчас в темнице и души своей и мужей государственных».

- Я ничего не понял про мужей государственных. – сказал Игорь.

- Все правильно, это он про арест.

- Вы знакомы?

- Заочно. Интересный тип, однако.

- Полицейский?

- Частный сыщик. - Махно посмотрел на встревоженного друга, улыбнулся: - Не волнуйся, все идет по плану. Сейчас я тебя в него посвящу. Станешь соучастником. Согласен?

Игорь вздохнул:

- Давно уже соучастник.

Катя положила сына в коляску. Лампочка с площадки первого этажа частично освещала тамбур. Поджав губы, Катя нащупала замок, провернула ключ. Тросик, якобы выполнявший функцию охранного устройства, ослаб. «Вот кому она нужна, коляска времен твоего Советского Союза? - спросила Катя, когда муженек опутывал батарею тросом». Без всякого раздражения спросила, да, старенькая коляска, без финтифлюшек, без поворотных колес, тяжелая. Финансовое положение известно какое, а Диму задело за живое видимо - никогда резко не отвечал, а в тот раз прохрипел, играя желваками: при Союзе такой херней я бы не занимался. И непонятно, что имел в виду — тросик или что-то другое. Потом добавил уже улыбаясь: это я для своего спокойствия.

Катя не без труда выкатила коляску на улицу. Слава Богу, сегодня не жарко, да и дело уже к вечеру. Игорь спит, насытившись нутрилона, а теперь поглощая кислород, так что прогулка обещает быть в радость и маме и сыну. Но без происшествия не обошлось.

Дима сто раз повторял: альтруистов не существует, это фантастика. Не разговаривай с незнакомцами, каждому, кто к тебе обращается, что-то нужно. Ты не мать Тереза, ты мать Игоря. Всегда думай, прежде чем ответить. Если придется вступить в разговор, не провоцирую собеседника и не улыбайся. Говори правду, она сбивает с толку. «Извините, я не могу с вами разговаривать, мне не позволяет вера». И все молчи. Какая же здесь правда и зачем Веру приплетать? - полушутя спросила тогда Катя. Самая правдивая и есть, отвечал муж, ты веришь мне. Совсем сбрендил, решила Катя, но с незнакомцами в разговоры не вступала.

Подошедшей цыганке так и сказала:

- Извините, мадам, я не буду с вами разговаривать, я вас боюсь.

- Между прочим мадемуазель. - буркнула цыганка.

Катя хихикнула. Цыганка с юмором, значит, не такая опасная. Дима вечно преувеличивает опасность.

- Как ребеночка зовут?

Цыганка бросила взгляд в коляску и перевела взгляд на Катю. Девушка почувствовал головокружение, возник образ вращающихся спиралей.

- Гоша.

- Гоша, Гога, Георгий, Игорек. - пробормотала цыганка, наклонилась над ребенком.

- Игорь. - постаралась твердым голосом сказать Катя и, шагнув назад, потянула коляску к себе.

- Игорь, значит.

Цыганка снова посмотрела на молодую маму. Теперь Кате показалось, в черных цыганских глазах переливается синее пламя.

- Послушай меня, девушка. - цыганка приблизилась. - Вижу, семья у вас хорошая, любите друг друга. Только вот муж у тебя в опасное дело вписался. Присматривай за ним.

Снова закружились спирали. Когда Катя очнулась, вокруг никого не было, Гоша улыбался во сне, шелестели листья, издалека доносился шум большого города.

- Лучше мы пойдем домой. - решила молодая мама.

- Ко мне цыганка на прогулке подошла.

Катя, убаюкав сына, сняла халат и собиралась прилечь. Время было полвторого ночи, Дмитрий уже задремывал на своей половине разложенного дивана. Не открывая глаз, пробормотал:

- И ты мне только сейчас сообщаешь?

- Вылетело из головы.

- А сейчас влетело? Что за цыганка, порчу на тебе увидела?

Катя забралась под одеяло, прижалась худеньким телом.

- Сказала, ты в какое-то дело опасное влез, надо поостеречься.

К возбуждению от прикосновения женского тела примешалась тревогоа. Дрема исчезла, Дмитрий открыл глаза.

- Как выглядела? Как сказала? Меня как назвала?

- Худая, невысокая, - рисовала портрет Катя, - широкоплечая, морщинистая, смуглая. Глаза не понятно какие, не совсем черные и светились. Сказала «муж в опасное дело вписался».

Дмитрий помолчал, через минуту выбрался из-под одеяла, перелезая через жену, чмокнул в щеку.