Владлен Щербаков - Анархист

- Это понятно. Данные по прописке. Я про него и не указывал, рапорт левый написал, типа проверил, все нормально, с криминалом связей не имеет. Сам знаешь, было бы чего серьезное, они бы сами проверили.

- Они чего из другой системы? Так же свалили рутину.

- Хрен знает, у них работы поменьше и почище, зарплата побольше, почему бы и не поработать. Я тебя попрошу, если выяснишь чего эдакое подозрительное, не забудь пиригласить.

- Само собой.

- И чего так всполошились? Даже если и банда зеленых какая, взорвали мусоровоз, никто же не пострадал. Хотя, - Караваев сдвинул брови, - знаешь, что думаю про твоего Нестерова? По-любому с кем-то дела делает. Смотри, сидит человек 20 лет, ни с кем с воли не общается, выходит и сразу не самую старую иномарку покупает. С какой-такой пенсии или накоплений? статьи у него не барыжные, заначки не могло быть. И по роже смотри, - он ткнул в - это же маньяк. Такие в учебниках истории изображались - народовольцы или кто там в царя бомбы кидал.

Махно приехал к Вальтеру в девятом часу вечера. Фольксваген, как обычно, оставил на соседней улице, к дому шел прогулочным шагом, наблюдая за обстановкой. Ничего не обычного, хотя чего он ожидал, всякий раз наведываясь к старому корешу: оперов в кустах, небо в крестах? Кусты в пыли, в небе заря догорает, дорога в ямах, потресканный тротуар с выщербленным бордюром. Никому ничего не надо. И операм делать больше ничего что ли, как следить за пенсионером Терновским. Хотя могли бы поинтересоваться, как умудряется Валерий Анатольевич, получая пенсию в 6 тысяч рублей, проживать в двухэтажном домике в престижном райончике. Не те времена. Махно нажал кнопку на антивандальной панели. Видеокамера над воротами шевельнулась, луч солнца мазнул медью по линзе. Махно повернулся, посмотрел в объектив, представляя кто сейчас за монитором — Гера или сам Вальтер. Кто бы ни был, замок щелкнул, дверь открылась.

За воротами чудеса дизайного ландшафта. Блестит гранит дорожки, изумрудные ряды испанской плитки в окаем синего водоема, фонтан посередке. Осталось карпов запустить. Махно представил Вальтера в соломенной шляпе, с удочкой, а во рту косячок. Рыба клюет, а старик медленно так вытягивает. Ага, потом на уши рыбе присядет, пару баек споет и отпустит. Нет, решил Махно, не стоит про карпятник заикаться — рыбу жалко.

Гранитная дорожка привела к мраморным ступеням. Еще издали Махно заметил оружие. В углу между крыльцом и стеной отливала серебром сабля.

- Фу ты, - сплюнул Махно, - совсем плохой стал. Хорошо тачанки не мерещатся.

Он взял мачете, прикинул баланс. Шашка не шашка, а секир башка без проблем. Так с мачете и зашел в дом.

Вальтера нашел на втором этаже в дальней комнате. Тот стоял в центре со скрещенными на груди руками. Коротко взглянув на полоску стали, снова обратил взор на стену. Махно последовал взгляду. «Допыхался», но сказал другое:

- Там вроде ромашку баба в ствол вставляла?

- Нет, так вернее будет.

На стене висела картина, переделанная из легендарной фотографии. Девушка-хиппи вставляет в дуло винтовки листок конопли.

- Я специально заказал, чтобы так было. - Вальтер по-птичьи склонил голову, любуясь творением.

- Знаешь, я только сейчас понял значение своей версии, так сказать. Этот как его...

- Символизм.

- Ага! - Вальтер посмотрел на дружка. Светло-синие, почти белые глаза плескались в мутной красноватой оболочке.

«Как с таким дело иметь, подумал Махно, шухер начнется, а он цветочками от ментов станет отбиваться».

- Попробуй повоюй, когда накуренный. Бежишь с автоматом наперевес, и вдруг мышцы от смеха сводит! Или мысли в башке друг на друга прыгают и каждую, понимаешь, развить надо. Или это, - Вальтер так увлекся, что, казалось уже не замечал гостя, - видишь, как на тебя пуля летит, вращается. За мгновенье до смерти представляешь, как она в лобешник стукает — взрыв, разноцветье, все что знаешь о смерти в долю секунды вспоминаешь. И тут бац — реально в мозг залетела — темнота, ни боли, ни страха. Интересно, что там?

Вальтер замолчал с глубокомысленным видом.

Махно покачал головой. Осталось Боба Марли вместо иконы повесить и всем добра желать.

- Вот и я про то, Анатолич! Как ты на дело пойдешь? Ты же в пацифиста превращаешься! - Махно направил мачете на дружка. - Толерантностью заболел?

- Толерантность - это трусость, возведенная в ранг добродетели. Пацифист и трус не одно и то же.

«Занимательно сказал, подумал Махно, неужели сам придумал или вычитал где? Пристрастился к книгам, смотри!»