Владлен Щербаков - Анархист

Очкарик отошел к столу, Вадима ослепила вспышка.

- Еще раз. - сказал очкарик, движения которого выдавали профессионала.

Снова вспыхнула вспышка уже правее, Вадим не успевал соображать, что происходит.

- Готово.

- Идите! Чтобы завтра с утра, как договорились!

- Так точно, товарищ полковник!

Майор с очкариком вышли, полковник ухмыльнулся:

- Вот так! Завтра, - полковник посмотрел на часы, - вернее уже сегодня, твою рожу покажут в семичасовых новостях, и будут показывать, пока кто-нибудь тебя не узнает. Узнают, будь уверен, донесут сразу — люди у нас сердобольные, мента зарежут, пальцем не пошевельнут, а вот потерявшему память в автокатастрофе всегда помогут. К томуже по всем качалкам вашим вонючим опера пройдут, тебя точно сдадут.

Вадим думал только об одном: мать узнает быстрее, чем он предполагал.

- Хватит быковать! - стукнул по столу полковник. - Говори, из какой бригады! К чему готовились, зачем ствол хотели отжать!

Вадим молчал.

- А может он немой в самом деле?

- Нет, товарищ полковник, водитель рассказывал, он орал что-то подельнику. - встрял Мокшанцев.

- Ладно, разберемся, - полковник снова посмотрел на часы. - Мокшанцев, ты дежуришь по городу, в УВД можешь не возвращаться, хуже ничего не произойдет. Остаешься с местным опером, приглядывайте за ним. Обзвони все районы, продублируй ориентировку, может кто вспомнит этого качка.

- Так, ты, - взгляд на Вадима, - одевай рубашку, - полковник поднял трубку телефона, нажал кнопку, - дежурный, пришли дежурного опера!

Из коридора донеслись крики, дверь приоткрылась, показалось уже знакомое широкое лицо.

- Разрешите? - мордатый вошел. - Старший лейтенант Козымаев по вашему приказанию прибыл.

- Козымаев, по этому делу с тобой остается городской опер, слушай его. Сейчас ведите этого героя в камеру, Мокшанцев, потом вернешься на минуту.

Та же вонючая камера, но уже без Карбюратора. Дверь в комнату досмотра открыта, из окна серый свет. Утро. Махно сел, прижался спиной к холодной шершавой стене. Прислонился затылком, кожей ощутил неровности штукатурки. Внезапно захотелось спать. Вадим закрыл глаза. Закрутились картинки предыдущего вечера. Видения были столь отчетливы, он действовал и одновременно наблюдал со стороны. «Нет, Гарий!» Тянул руку и не мог дотянуться, остановить друга.

- Хуйли ты спишь, ублюдок!

Вадим вздрогнул, открыл глаза. Дверь в камеру была открыта, в силуэтах угадывались Мокшанцев и Козымаев.

- Вставай! - голос Мокшанцева. - Руки! Не так, спиной повернись!

Вадим повернулся, в запястья врезались полоски железа.

- Двигай!

Пустой коридор, поворот, дверь с табличкой «Оперуполномоченный».

- Хуйли смотришь! Входи, будь как дома! - Мокшанцев толкнул в спину.

Кабинет три на четыре метра, грязные стены, слева диван, прямо шкаф, справа два стола вплотную, окно с решеткой. Судя по золотой полоске в ижней части блеклого неба — рассвет.

- К стене встал!

Вадим шагнул вправо, Мокшанцев повернул ключ в дверном замке. Козымаев сел за стол, Мокшанцев упал на диван. Оба смотрели на задержанного.

- Поговорим? - глаза у Мокшанцева почти белые точь-в-точь как у Борьки-Карбюратора.

Вадим вздохнул и покачал головой.

- Не хочешь. Брезгуешь! Западло! Крутой типа! - тщедушный опер заводил себя.

Он вскочил, выдвинул стул из-за стола, поставил его в центр спинкой к шкафу.

- Садись!

Мордастый Козымаев помог сесть, завел руки за спинку стула. Вадим понимал, что последует физическое воздействие, но не резать же его будут. Если учитывать, что в самом деле покажут по телевизору, пытки не должны оставить следов на теле, поэтому он не боялся: подумаешь, несколько лишних тумаков. За спиной стукнула дверца шкафа, между скованных рук скользнула веревка, давление наручников усилилось. Козымаев оказался впереди с толстой веревкой в руках, присел на корточки. Вадим почувствовал как опер приматывает правую голень к ножке стула. Профессионалы! Козымаев примотал левую ногу, выпрямился, на широком лице улыбка до ушей.

- Готово.

- У меня тоже! - произнес Мокшанцев за спиной.

Вадим увидел зеленую резину с круглыми стеклами внутри, гофрированный шланг. Резина врезалась в подбородок, ловким движением Мокшанцев натянул противогаз.

- Поиграем в слоника! Надумаешь говорить, помотаешь хоботом!

Несколько раз Вадим терял сознание. Мокшанцев реанимировал ударом в грудь.

- Не спи, ублюдок!

Вадима вырвало, часть рвоты пришлось проглотить, часть затекла в ноздри. Вадим замотал головой, попытался встать, повалился на пол. Резкими движениями — резиной о линолиум — сделал попытку снять противогаз. Услышал смех оперов, звонок телефона.