Георгий Вайнер: На темной стороне Луны

— Как сын?

— Спасибо, все хорошо.

Разговоры разговариваем, чай пьем, внимательно смотрят старики, прислушиваются, сами спрашивают. Ну как тут к Тулкуну с вопросами нужными подлезешь?

Теперь, когда Уммат признался в краже у Маджидова, можно считать, что наркотик попал в квартиру Анарбая с юга, через хребет, вместе с Умматом. Скорее всего тянется тайная тропа опия оттуда. Надо только убедиться, что этот случай со шприцем — единственный на этой заокраинной спокойной земле. Старики в чайхане обсуждают все новости, они знают все. И, следовательно, Тулкун тоже. Вперед остальных. Он хоть и старый, но он сорок лет милиционером был. Это не проходит бесследно.

Азимов понимающе следил за Турой, больше молчал.

Солнце плавило мир, но под гигантские платаны прямые лучи не могли пробиться. Тень, иллюзия прохлады звали к разговорам несуетным, долгим. Надо отвлечь их внимание.

— В газете сегодня сообщают, что пенсию колхозникам повысят с будущего года, — сообщил Тура. — А бывшим фронтовикам вообще много льгот будет…

Интерес к Туре резко вырос. Он достал из кармана газету, встал и подошел к бывшему счетоводу Фирутдину — признанному грамотею.

— Почитай вслух, Фирутдин-ака, всех касается, — протянул газету Тура и, пока старик приспосабливал на нос связанные аптекарской резинкой очки, вернулся на место, случайно присев рядом с Тулкуном.

Стариковский интерес переключился с Туры на Фирутдина, и пока он стал читать громко и с выражением постановление, Халматов быстро шепнул Тулкуну:

— Как дела, Тулкун-ака?

— Тишина, — кивнул Азимов. — Молодежь, бывает, поспорит между собой, но старики у нас еще в почете. Прикрикнут…

— Заваривают? — Тура имел в виду чай с толчеными корочками мака — кукнар.

— Редко. Если у кого-то сохранился… Большая редкость.

Тура внимательно смотрел на громко читающего Фирутдина, лицо его ничего не выражало, кроме радости за колхозников-пенсионеров.

— Через хребет много машин идет? — беззвучно спрашивал он.

— С юга? Сейчас чаще начинают ездить…

Тура кивнул — выходит, не одного Уммата потянуло сюда…

— Есть у меня одна зацепка, — лениво заметил Азимов. — Ходил я тут в степь. Смотрю, следы: легковая машина проходила. И несколько раз…

— На юг?

— На Дарвазу! Думается, «Волга»…

— Действительно, новость…

Фирутдин уже дочитывал постановление, сейчас к Халматову вновь возникнет интерес, старики не дадут им долго беседовать.

Тура успел спросить Азимова:

— Наших мубекских видите кого-нибудь?

— Нет, пожалуй, — Тулкун подал пиалу, чтобы ее наполнили.

— Давно проходила легковая?

— Недавно. В этом месяце…

Старики не смогли завладеть Турой — приветствуемый людьми, к нему уже пробирался высокий голубоглазый узбек — начальник урчашминского райотдела.

— Мне говорят, Тура-ака приехал! А я не верю! Первым делом, говорю, он бы ко мне зашел, к другу… Тура Халматович, почему обижаете?..

Тура поднялся навстречу. Не хотелось, чтобы сослуживцы видели его рядом с Азимовым. И не надо старика беспокоить. Тем более, что главное уже известно — кто-то гоняет машину на Дарвазу в обход постов ГАИ. Интересно, выставляют ли урчашминцы круглосуточный пост у «Золотого моста»… По дислокации должен быть…

Церемонно поздоровались, обменялись вопросами о здоровье, личном, семьях, близких, общем благополучии.

— Уммат еще у вас в изоляторе? — спросил Тура, когда стало удобным заговорить о деле. Следователь, привозивший обвиняемого на место, где Уммат должен был воспроизвести обстоятельства совершенной им кражи, оставил его в Урчашме в ожидании конвоя.

— Здесь он. Нужен тебе?

— Хотел ему сказать несколько слов.

Из июльских газет:

В столичном аэропорту «Шереметьево-2» совершил посадку воздушный лайнер, на борту которого группа туристов из Испании, одна из первых, прибывших на Олимпиаду.

Уже немало зарубежных гостей, которые посетят Игры, находятся в Советском Союзе, сообщили корреспонденту ТАСС в «Интуристе». В их числе — туристы Кубы, Польши, США, ФРГ и других стран…

Казалось, что солнце выжгло из асфальта весь битум, испарилась в адской жарище вся его густая чернота, и шоссе от этого стало белым, как соляная пустыня. Колеса жирно шипели по дороге, и Большой Кореец опасливо прислушивался — не шлепает ли левый задний баллон. Все-таки — наварной протектор, на таком жутком пекле в два счета может оторваться наварок от колеса.