Деон Мейер - Семь дней

Его разбудил звонок мобильника.

— Да что же это такое… — простонал он, хватая трубку. — Да?

Тогда-то он и увидел, что уже девять часов. Он услышал голос полковника Ньяти:

— Бенни, извини, что разбудил, но я хочу, чтобы ты знал: бригадир возвращается. Дисциплинарную комиссию отменили.

— Отлично, сэр, — хриплым спросонок голосом ответил Гриссел.

— Бенни, он просил меня передать тебе его благодарность. Он поблагодарит тебя лично, когда вернется.

— Но ведь я ничего не сделал. Вся заслуга принадлежит Вону.

— А Вон говорит другое. Кстати, мы ждем тебя к началу совещания.

— По поводу чего совещание, сэр?

— Празднуем.

— Да ведь я сейчас без машины… Мою отогнали в сервис… — Домой его в четыре утра завез Купидон.

Ньяти рассмеялся:

— Я кого-нибудь пришлю за тобой.

Гриссел стоял у калитки и ждал детектива из отдела особо тяжких преступлений, который должен был подвезти его на работу. Он невольно покосился в ту сторону, где не так давно его поджидал в засаде Брехт, и покачал головой. Он в очередной раз облажался.

Стрелка поймали Мбали Калени и Фани Фик.

А вчера Вон Купидон очень вовремя подсуетился со звонком, сделанным с помощью особой программы, установленной на его мобильном телефоне.

— Бенни, это специальное приложение на платформе «Андроид». Называется «Ложный вызов». — Хотя Купидон ему все объяснил, Гриссел все равно до конца не понял, как работает эта штука. Именно Купидон уличил ван Эденов, но почему-то приписывает все заслуги ему, Грисселу. Грисселу стало стыдно. Он-то считал молодого коллегу легкомысленным болтуном…

И ведь он не разбирался не только в компьютерных программах. Он неверно судил Купидона, стрелка, плохо разобрался в деле Слут. Он понятия не имеет о том, как работают крупные компании, пенсионные фонды, как заключаются сделки по программе РЭВЧ. Компьютеры, модемы, айфоны, вай-фай и прочее — для него полная абракадабра.

Он недостоин быть «Ястребом».

А его еще называют «старым лисом»… и «заслуженным ветераном». Дурак он, и больше ничего! Вот и Алекса Барнард не захотела с ним разговаривать. Сегодня ее концерт. Она не захочет, чтобы он пошел туда и разделил с ней минуту славы.

Потому что он всегда все портит.

Мбали встретили аплодисментами, но она покачала головой и сказала:

— Многие считали, что мне поручили дело стрелка потому, что Джон Африка мог мною манипулировать.

Все зашептались.

— Я слышала, что говорят за моей спиной, — продолжала Мбали. — И знаю, что не пользуюсь особой любовью коллег. Сама знаю, работать со мной не всегда легко. И это не говоря о том, что многие просто не выносят, если их обходит женщина. Но имейте в виду: я бы ни за что не позволила, чтобы мною манипулировали. Поэтому сейчас, чтобы больше не было никаких недомолвок, я расскажу, что случилось в Амстердаме.

В зале воцарилась мертвая тишина.

— Представители приглашающей стороны, амстердамские полицейские, предложили в качестве развлечения устроить велосипедный тур по городу. А я из гордости никому не призналась в том, что не умею ездить на велосипеде. Я не хотела, чтобы нас, южноафриканцев, считали отсталыми… Ну и села в седло. Конечно, я быстро потеряла равновесие и свалилась в канал. Меня пришлось вытаскивать из грязной воды. На лодке. Наверное, со стороны все действительно выглядело очень забавно… А для меня амстердамское приключение стало самым большим в жизни позором. Из той же гордыни я решила сохранить произошедшее в тайне. Мне не хватило мудрости посмеяться над собой. Но все тайное рано или поздно становится явным… Я извлекла для себя уроки на будущее. Спасибо!

Она пошла на свое место — в центре зала.

Гриссел снова облажался.

— Возьми выходной на остаток дня, Бенни, — предложил ему Ньяти. — Ты заслужил.

И он инстинктивно поехал в Стелленбош, к той, которой, как он считал, был небезразличен, к той, которая с гордостью призналась ему:

— А я рассказываю всем друзьям, что это мой папа ведет дело Слут!

Ему хотелось хоть немного утешиться.

Приехав в университетский городок, он позвонил Карле и пригласил ее на обед. Дочь замялась и ответила:

— Мы сейчас в «Нильси»… — Ей явно не хотелось просить его присоединиться к «ним».

Наконец-то Гриссел познакомился с ее неандертальцем. Он оказался чуть ли не вдвое выше Карлы; поспешно вскочил с места, когда дочь его представила:

— Папа, это Калле. Калле, это мой отец.

Неандерталец сжал ему руку и с воодушевлением потряс: