Дмитрий Черкасов - Записки Джека-Потрошителя

— Я оказался поблизости и решил лично заглянуть к вам. Вы, кажется, спиваетесь Баллинг?! Можно полюбопытствовать, что у вас за причины для такого безудержного пьянства?

Баллинг бережно принимает банкноту и прячет ее в шкатулку.

— Причины? — переспрашивает он. — Может быть, несчастная любовь… Или страх?!

Монро издает сдержанный смешок.

— Вы комедиант, Баллинг! Смотрите, чтобы наша договоренность не выплыла наружу, иначе я не смогу поручиться за вашу безопасность.

Баллинг грустнеет.

— Вы знаете, я профессионал, — он поднимает голову— Я не допускаю промахов!

— Допускаете, — возражает Монро. — Последние письма Потрошителя вы публикуете в виде копий! У вас дрожали руки, и вы поняли, что не сможете сымитировать чужой почерк. Или вы считаете, что я мало вам плачу?

— Нет, что вы… — Баллингу нечего ответить на этот упрек. — Вы ведь были довольны шуткой с почкой, я постараюсь еще что-нибудь придумать. Вот увидите…

— Постарайтесь и впредь не разочаровывайте меня! И вот что еще, Баллинг, — не открывайте двери, не спросив, кто за ней стоит. В конце концов, это может быть и наш убийца. Мне бы на его месте захотелось навестить человека, который пишет письма от моего имени!

Баллинг задумывается.

— Я, конечно же, шучу, — поясняет Монро. — Ведь Потрошителю неизвестно ваше имя. Однако все же будьте осторожны и прекратите пить!

Томас Баллинг снова остается один. Он запирает дверь, подходит к окну и выглядывает на улицу, где Джеймс Монро садится в экипаж, запряженный вороной парой. Журналист презрительно хмыкает и возвращается в кресло. Его мало волнуют угрозы Монро, равно как и вероятность того, что Потрошитель придет к нему со своими ножами. Он извлекает еще одну бутылку, которой, как всякий порядочный и обеспеченный алкоголик, запасся загодя. А письмо Потрошителя может и подождать.

— Хороший мальчик! Погладьте его, Уолтер!

— Я лучше воздержусь, он глядит на меня так, словно я — отбивная.

— Он в наморднике.

— Да, но мне почему-то кажется, что моя ласка не доставит ему радости.

Тонтон держит на поводке Барнаби. Собака смотрит на художника умными глазами, ее челюсти стянуты крепким намордником. Приказ сэра Уоррена — снабжать в пределах города намордником каждую собаку — был еще одной причиной недовольства лондонцев, хотя количество покусанных значительно сократилось. Тонтон тоже выказывает недовольство полицией, но вовсе не из-за намордников — он нарочно нарушил приказ Эдвина Бро, полагая, что собака может неожиданно понадобиться полиции, и предчувствие его не подвело.

— В самом деле? Что же случилось? — интересуется Сикерт. — Вы напали на след Джека-Потрошителя?

— Если бы! — Тонтон досадливо машет рукой. — Сегодня нас вызвали на Леман-стрит, в полицейский участок, а оттуда мы пошли на Коммершл-стрит. Оказывается, в пять часов утра там была совершена кража. Я сказал им: «Джентльмены, сейчас полдень; за семь часов след, скорее всего, выветрился, и собака не сможет его взять». Так оно и вышло, хотя мы, конечно же, попытались — я имею в виду себя и Барнаби.

— Сдается мне, что в голове у этого пса больше мозгов, чем у сэра Уоррена! — усмехается Уолтер Сикерт.

Барнаби, который все это время разглядывает художника, недовольно скалится.

— Что с тобой? — удивляется Тонтон, обращаясь к собаке, и поясняет Сикерту: — С ним такого никогда не было!

— Животные не очень-то меня любят! — говорит тот. — Помнится, однажды мне пришло в голову написать портрет Виктории Фэй [18] Виктория Фэй — английская поэтесса второй половины XIX века. на черном жеребце — это была крайне неудачная мысль. Проклятый жеребец отчего-то испугался меня и сбросил наездницу. До сих пор не могу забыть выражения ужаса на ее лице!

Тонтон пожимает плечами, не вполне понимая, что такого замечательного в этой истории. Он спешит допить свое пиво и прощается со странным художником, который остается в пабе, чтобы понаблюдать за тамошними завсегдатаями. На лице Уолтера Сикерта блуждает рассеянная улыбка. Он провожает взглядом Тонтона, идущего по улице в сопровождении недовольного Барнаби. Собака оглядывается на окна паба. Сикерт поднимает руку, словно прощаясь с ним.

— Джентльмен любит собак? — Женщина занимает место за его столом — место, где только что сидел Тонтон. Она заслоняет от Сикерта и окно, и большую часть паба, так что он поневоле вынужден обратить на нее внимание. Она бесцеремонна, как свойственно публичным женщинам — особенно когда они чувствуют потенциального клиента.