Андрей Бадин - Малолетка

Коновалов долго не мог прийти в себя. На некоторое время он отошел в сторону и успокаивался. Затем он продолжил осмотр.

Он видел разорванные надвое тела, причем иногда их части явно принадлежали разным людям. Видимо, спасатели в спешке, от усталости или кошмарной загруженности путали их. Алексей видел туловище мужчины с лежащими рядом женскими ногами.

Наконец он увидел то, ради чего столько времени провел в поисках. Он всячески гнал от себя мысль о возможности такой развязки, но… Перед ним лежали два сожженных тела. Женское и детское. Они были изуродованы до неузнаваемости, обуглены. Внутри у Алексея все сжалось. Он не хотел верить, что это его жена Таня и дочь Анечка. Слезы покатились у него по щекам, он зарыдал. Он стоял над телами единственных, самых близких, самых дорогих ему людей и не знал, что ему делать.

Алексей вспомнил, как они радовались в тот день, когда Таня сообщила ему, что у них будет ребенок. Он вспомнил, как прикладывал ухо к уже большому, мерно колыхающемуся животу и слушал колебания еще не родившейся, но уже живущей своей потаенной жизнью доченьки. Они с женой ждали, когда наконец в их доме появится желанное дитя, и дождались. Он вспомнил, как провожал жену в роддом, как ждал первого телефонного звонка, первого известия о рождении дочери, вспомнил, как со страхом, впервые в жизни взял ее, еще незрячую, на руки и не знал, что с ней делать.

Алексей вспомнил, как они с женой, усталые и сонные, по ночам меняли подгузники, кормили свою любимую кроху, пеленали и как долго и нежно укачивали ее на руках, пока она не засыпала. Он вспомнил, как они, уставшие от всех этих бессонных, тяжелых дней и ночей, ругались по пустякам, но всегда безропотно выполняли свои родительские обязанности. Они безмерно любили друг друга и свою дочь.

Алексей вспомнил ее первые молочные зубки, первые шаги и как они умилялись, слыша ее задорный смех, видя ее улыбку и неуверенные, забавные детские движения. Они целовали ее во все места и радовались каждому ее грамму и сантиметру.

Теперь ее крохотный, беспомощный, обугленный и уже остывший труп лежал в объятиях ее мертвой матери.

Алексей вдруг представил, как в те ужасные мгновения Таня схватила беспомощную Анечку на руки и прижала к груди, как пол вагона поднялся дыбом, и как потолок оказался под ногами. Она, прикрывая ее своим телом, кубарем покатилась по купе, ударяясь об углы и выступы, о стены, пол и потолок. Страшнейший силы удар согнул вагон пополам, переломил его как тростину и метнул на крышу другого вагона. Многотонная мачта высоковольтной передачи обрушилась на него и, сплющив борта, раздавила, как картонную коробку. От короткого замыкания начался пожар, вся пластиковая обшивка вагона запылала, и за считанные секунды пламя сожгло обезумевших, не понявших, что с ними произошло, пассажиров.

Он представил себе, как смертельно раненная Таня, пытаясь собой защитить Анечку от огня, медленно ползла к двери, но дорогу ей преградил жар. Огненный смерч понесся по купе, облизывая людей своим алчным, испепеляющим языком. Повсюду слышались стоны и крики о помощи, но безжалостная стихия растворила их в своем реве. В последние мгновения жизни Таня думала не о себе, а о своей доченьке. Но из смертельной западни не было выхода. В огне погибли многие, одна треть от всех ехавших в суперпоезде пассажиров.

Прошел час. Алексей встал и побрел куда глаза глядят.

— Майор, — вдруг окликнул его знакомый голос. Это был командир спасателей МЧС. — Нашел своих?

Коновалов ничего не ответил, только кивнул головой.

— Плохо? — спросил спасатель.

— Да, очень плохо.

— Прими мои соболезнования, — спасатель подошел к Алексею и положил ему руку на плечо. — Выпить хочешь?

Алексей недоуменно посмотрел на него, а потом, после недолгих раздумий согласился. Вообще-то он не пил ничего спиртного, чтобы не потерять приобретенную в многолетних тяжелых тренировках спортивную форму, но сейчас было не до того. Умудренный опытом эмчеэсовец знал, что Коновалову надо избавиться от колоссального нервного стресса.

— Тебе желательно хоть немного принять, хоть немного, а то потом может и сердце отказать или крыша поедет, — тоном наставника посоветовал он.

Коновалов и командир подошли к наспех установленной штабной палатке.

— Как тебя звать-то, майор? — по дороге спросил командир, — а то я в твоем удостоверении звание запомнил, а имя и фамилию — нет.

— Алексей Коновалов, — представился Алексей.