Сергей Зверев - Тень убитого врага

– И тогда выходит, что я тебя сдал, – заключил Артем. – Чего мне совсем не хочется. Значит, решение принимать тебе.

– Ну что тут принимать-то! За меня все принято, – усмехнулся Андрей.

– Не понял.

– Да и не надо. Это я так, про себя. Мелкая философия на глубоких местах… Звони майору. Ну, что смотришь? Звони!

– Ты хорошо подумал?

– Да уж как-нибудь, время было. Звони!

…Львов, одетый в джинсовую пару, грузно ввалился на заднее сиденье «Рено» и вопросительно глянул на Михеева. Тот принял вид лучшего студента курса на защите диплома.

– Прошу знакомиться, господа. Это майор полиции Виктор Львов, а это… тот самый Андрей Тропинин, бывший покойник, он же Николай Ильин, таксист.

– Так, – спокойно констатировал Львов. – Хорошее начало. Интересное. Дальше, надо думать, будет еще интереснее?

– Ваша правда, товарищ майор. Вот. – Артем взял тетрадь, потряс ею. – Собственноручный литературный труд нашего знакомого, господина Студенецкого. Психологический триллер, или записки сверхчеловека!

– О как! – воскликнул Виктор. – И правда, чем дальше в лес, тем партизаны толще. Предлагаешь мне прочесть это?

– И чем скорее, тем лучше. Ты поймешь почему. Хотя могу и кратко пересказать.

– Да нет уж, лучше ознакомиться с первоисточником.

– Тогда читай, но… – Артем глянул на телефонное табло, – время… нет, не деньги. Сегодня время – это жизнь.

– Разберемся, – бросил майор, извлек из нагрудного кармана очки для дальнозорких и принялся читать.

Вряд ли следует приводить здесь весь текст Глеба Студенецкого, где явное чувство стиля было перемешано с пьяным бредом и философским старьем – идеями, жеваными-пережеваными больше ста лет назад. Выделим квинтэссенцию.

Геннадий Хвостенко действительно специализировался на обслуживании тайных грехов элиты. Он сумел поставить дело так, что солидного человека, жаждавшего острых ощущений, жаждавшего самых изысканных специй в пресном потоке дней – самый надежный путь приводил к Геннадию. Здесь за немалые деньги и исключительно по рекомендации экономический или политический туз мог предаться любым своим прихотям, фирма, так сказать, гарантировала. Гадкие капризы местных патрициев оставались в глубокой тайне от мира.

Но погружение в запретные глубины чревато одной опасной особенностью: пресыщение наступает очень быстро. То, что вчера остро и пряно вздергивало нервы, сегодня так, едва пошевелит опустошенную душу, а завтра и вовсе не тронет… И для таких морально растленных, как римские вельможи, типов Хвостенко изобрел чудовищную игру.

Уколы наслаждения сумеречная душа способна получать от сознательного разрушения табу – запретов, устанавливаемых обществом. И чем дальше, тем более сильный запрет приходится ломать в себе, чтобы испытать приход кайфа. Ну а какой самый прочный, самый категорический запрет в любой практически культуре? Правильно: убийство. Убийство человека, разумеется.

И вот Хвостенко готов был предоставить избранным – единицам! – эту изуверскую услугу. Помимо просто тайных кабинетов он с помощью особо доверенных лиц соорудил особо тайный, глубокий подземный бункер, точнее, целую систему помещений: с вентиляцией, обогревом и иными коммуникациями… о существовании чего рядовые работники не должны были и подозревать, думая, что хозяин строит подземный склад. На самом же деле это был каземат, где для желающих разыгрывалось адское реалити-шоу под названием «Суд».

Завлечь какого-нибудь бомжа опытным помощникам Хвостенко не составляло труда. Почти любой из опустившихся субъектов радостно велся на обещание почти дармовой жратвы и выпивки – с туманным продолжением, что эту жратву попозже надо будет отработать… но кто ж из этой публики мыслит дальше нынешнего дня! Отработать там когда еще, а водка и закуска сейчас – так ура!

И вот такого горе-человека привозили в сервис, препровождали сначала в душевую, а потом в бункер. Все это, понятно, делалось ночью, опять-таки в глубоком секрете от обычных мастеров и слесарей. Ну а когда жертва оказывалась в бункере, ловушка захлопывалась навсегда. Выхода не было, а кричать, шуметь… хоть три года кричи, ни до кого не докричишься. Поэтому даже если у кого из пойманных и пробуждались какие-либо подозрения, было уже поздно.

Впрочем, сначала с подопытными обращались вполне сносно. Мыли, брили, давали новую дешевую одежду – темно-серую робу. Кормили без изысков, но сытно, водки не давали, но дешевого крепкого пива – пожалуйста… Узники заметно свежели, поправлялись, обретали человеческий вид. Если кто все же возникал с расспросами, отвечали с загадочным видом: подождите с недельку, все разъяснится… Чтобы успокоить, иногда пускались в расспросы, причем вежливо, на «вы»: а кем вы были по профессии, каков опыт работы?.. И, услышав ответ, радостно восклицали: ну что ж, это нам как раз и надо! Так что подождите немного, а пока отдыхайте, подкрепляйтесь, набирайтесь сил… Этого оказывалось достаточно. В бункере, без солнечного света, люди теряли счет дням, но это их не тревожило.