Андрей Троицкий - Звонок другу

— Ну чего, останавливаться будем? — спросил Ошпаренный.

— Да поехали, — Килла, сидевший за водителем, тряхнул спинку переднего сиденья. — Едем, мать его.

— Тормози, — сказал Кот. — Он кому-то по рации базарит.

Рама вышел из машины.

— Здравствуйте, прапорщик Завазальский, — козырнул мент.

— Командир, извини, нарушили.

Рама, вложив в бумаги сотню, протянул менту документы. И отступив на шаг, стал наблюдать за водителем фуры, менявшим переднее колесо. Минуту мент задумчиво перебирал документы.

— Да ничего вы не нарушили, — ответил он, скорчив недовольную рожу.

Купюра, видно, оказалась не того достоинства.

Кот, быстро потеряв терпение, выбрался из салона, хлопнул дверцей.

— Командир, а в чем проблема? Мы вообще-то опаздываем.

Завазальский не ответил. Вернув деньги и документы, укрепил на полосатом жезле зеркальце и обратился к Раме:

— Водитель, капот откройте.

— И чего капот открывать? — вздохнул Рама, хорошо понимая, к чему идет дело и чем оно может кончиться.

Вслед за прапорщиком Завазальским Рама и Кот прошли в помещение стационарного поста дорожно-постовой службы. Поигрывая жезлом, мент проследовал в отдельную комнату за стеклянной перегородкой. Пропустив молодых людей вперед, плотно прикрыл дверь, кивнул на узкий, обитый обшарпанным дерматином диванчик. Мол, присаживайтесь, парни, не стесняйтесь. Костян сел в углу и заскучал, представив себе, что их путешествие закончилось, еще не успев начаться. Если мент попадется принципиальный, жди беды. Если с принципами у него проблемы, тоже ничего хорошего не получится. Заглянув под капот и посмотрев номера движка и кузова, прапор понял, что машина паленая. Вопрос один: что дальше?

Рама устроился на краешке скамьи, подавшись вперед, уперся локтями в колени, ожидая вопросов на засыпку. Но Завазальский хранил зловещее молчание, лишь тяжело вздыхал. Он устроился за письменным столом, спиной к Коту и Раме. Просмотрев документы владельца бумера, он отложил их в сторону и, отвечая на какие-то свои мысли, сказал:

— Да. М-да…

Сняв с головы милицейский картуз, пригладил редеющие волосы, провел ладонью по высоким лобным залысинам. Кажется, прапор не спал две ночи кряду, все ловил автоугонщиков, смертельно упарился, но сейчас не имел морального права позволить себе даже короткий минутный отдых.

— Командир, давай сейчас вопрос решим, — подал голос Кот.

— А что тут решать, — отозвался Завазальский. — Бумаги оформим, и вопрос сам собой решится. А позже дознаватели подъедут. Это их работа, не моя.

— Начальник, никому проблемы не нужны.

Завазальский снова не ответил, словно уже исчерпал весь словарный запас. Прапор не был самым разговорчивым человеком на свете. Видно, боялся, что язык отсохнет. Он лениво зевнул, выдвинул ящик стола и, вытащив из него журнал «Работа и зарплата», включил настольную лампу. Раскрыл журнал посередине где-то и принялся, слюнявя пальцы, неспешно переворачивать страницы. Остановившись на каком-то объявлении, Завазальский пробежал текст взглядом. Кот и Рама, не понимая, что происходит, переглянулись. То ли этот Завазальский совсем на голову слабый, то ли мента не далее как сегодня выперли со службы, и теперь он подыскивает себе новую работенку. Денежную и не очень пыльную.

Наконец, сделав пометку на странице, прапор повернулся назад и молча передал журнал Раме. Подчеркнутыми оказались несколько слов: «Оплата от 1500 долларов и выше». Рама передал журнал Коту. Тот, быстро сообразив, что к чему, вытащил шариковую ручку и, перевернув страницу, нашел, что искал. Подчеркнул: «Зарплата — 700 условных единиц». Завазальский принял журнал, бросив взгляд на подчеркнутую строчку, сделал суровое лицо и отрицательно помотал головой. Да еще скорчил брезгливую гримасу, давая понять, что с уличными отбросами он не торгуется. Кот, склонившись над письменным столом, подчеркнул 800. Прапор только тяжело вздохнул. Костян накинул сотню. Завазальский остался неумолим.

Костян, не отходя от стола, перевернул страницу и подчеркнул: «Не более тысячи долларов». Завазальский молча кивнул головой. Костян, усевшись на диван, выгреб из бумажника всю наличность, Рама долго шарил по карманам, собирая недостающие сто долларов. Журнал снова лег на стол. Завазальский, ловко вытряхнув из него купюры, выдрал листы, на которых были сделаны пометки, и, скомкав бумагу в большой шар, бросил его в корзину, уже до половины заполненную выдранными из журнала страницами. Сохраняя молчание, взял документы, не поворачивая головы, передал их Раме.