Андрей Троицкий - Звонок другу

— Если найдете какие-то нарушения, вам надо подойти к хозяину игрового зала, — сказал Трофименко, тонко намекая на то, что он тоже человек маленький и взятки всем проверяющим, которые заходят по пять раз на дню, выдавать не уполномочен. Иначе по миру пойдет.

Менеджер открыл дверцу утопленного в стене шкафа. Димон расстегнул молнию куртки, запустив левую руку под одежду, обхватил пальцами рукоятку ТТ. Он делал вид, будто осматривает пожарный гидрант, свернутую спиралью брезентовую кишку с насадками, багор, конусообразное ведерко и красный топор с длинной рукояткой.

— Хорошо, — кивнул пожарный инспектор. — Очень хорошо. Просто душа радуется.

Неожиданно Димон выбросил вперед правую руку, сграбастал менеджера за ворот рубахи. С силой рванул на себя, а затем оттолкнул парня, припечатав его спиной к стене. Вытащил пистолет, прижал ствол к горлу Трофименко. Посмотрел на него снизу вверх, так посмотрел, что у менеджера похолодела спина, а глаза выкатились из орбит.

— Только пикни, гнида, и ляжешь в гроб, — прошипел Димон. — Где служебный выход?

— За углом, в конце коридора, — прошептал мертвеющими губами Трофименко. Нижняя челюсть тряслась, дыхание сделалось частым и неровным, будто он только что поставил рекорд на стометровке. — Там кабинет хозяина. Рядом выход. Но там охранник, сидит у служебной двери.

— Проводи меня к нему. Иди впереди. Одно неверное слово — и пуля твоя.

— А что… Что я должен говорить?

— Сам знаешь что. Импровизируй.

Отступив на шаг, Димон отпустил менеджера, пятерней разгладил смятую рубашку, сунул пистолет под куртку. Трофименко на прямых, как ходули, ногах направился в другой конец коридора. Завернув за угол, он на секунду в нерешительности остановился. И пошел дальше, чувствуя зуд между лопатками, будто именно в это место пожарник метил из пистолета.

Удача не отвернулась от Ольшанского. Перед первой партией провели розыгрыш начального удара. Встав по разные стороны от продольной линии стола, Ольшанский и Рама по команде маркера ударили по шарам. Отлетев от заднего борта, шар Рамы встал в пятнадцати сантиметрах от переднего борта. Шар Ольшанского остановился буквально в паре сантиметров от борта, значит, ему и разбивать.

При разбое пирамиды хозяин заведения положил в лузу шар и подставил под удар следующий. Ольшанский сыграл подряд шесть шаров. На седьмом ударе киксанул, наклейка кия скользнула по шару. Рама сыграл два шара, третий удар, резаным дуплетом в среднюю лузу, вышел слишком сильным. Шар встал возле лузы, но не упал в нее. Маркер объявил счет.

— Да, студент, плохи твои дела, — усмехнулся Ольшанский. — У меня партия в двух шарах. Ничего, если твоя свадьба расстроится?

— Ничего, — ответил Рама. — Обойдемся без торжества. По-спартански. Водка, огурцы. И все дела.

— Только помни, студент: чтобы залезть на такую телку, тебе придется много водки выпить. Очень много.

Он уложил шар в угловую лузу. Затем сыграл прямой шар накатом в боковую лузу и тем кончил партию. Маркер, он же судья Кеша, неопределенных лет мужчина с круглым лоснящимся лицом, объявил пятиминутный перерыв между партиями. Ольшанский, изменив своим правилам, отошел к стойке, приказал Рембо налить ему пива. В два глотка ополовинил кружку.

— Ну что, старик, видел? — спросил хозяин. — Как тебе партия?

— Высокий класс, — повысив голос до крика, ответил Рембо. — Поздравляю вас.

Маркер уже поставил пирамиду из пятнадцати прицельных шаров. И теперь, склонившись над столом, проверял, плотно ли примыкают шары друг к другу и можно ли выполнять начальный удар.

Разбой пирамиды оказался таким удачным, что появился шанс закончить партию с кия, не дав сопернику ни шанса. Ольшанский закатил четыре шара. Взял паузу, оценил позицию. Два шара, свой и чужой, стояли у длинного борта вплотную возле лузы. Помелив кий, Ольшанский провел запрещенный удар. Маркер, заранее уяснив, что на уме у хозяина, крутился перед столом, закрывая шары от обзора публики. Рама, наблюдавший за манипуляциями противника, только покачал головой и ничего не сказал. Ольшанский, вдохновленный счетом, снова нарушил правила.

— Счет шесть — ноль, — объявил маркер.

Ольшанский чуть согнул ноги, наклонился вперед, слегка нагнул голову, прицелился, рассчитывая силу удара дуплетом. Седьмому шару не хватило наката, чтобы вернуться к противоположной боковой лузе и упасть в нее.

— А счастье было так возможно, — сказал он и отошел в сторону.