Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом

В девять утра они везли Лену в Москву в санитарной машине. Женщина не узнавала ни Олега, ни дочку. Она сидела на лежанке и всю дорогу тихо раскачивалась из стороны в сторону. Ира на маму старалась не смотреть. Она отвернулась к окну, чтобы Голенев и санитары не заметили ее слез.

В три часа дня прибыли на место. Теперь в психиатрическом институте имелось коммерческое отделение, и Голенев щедро оплатил лечение Лены и уход за ней. Пришло время расставаться. Ира со слезами на глазах пронаблюдала, как два санитара увели маму за железную дверь приемного покоя:

– Олег, ну за что мамочку так Бог наказывает?

– Все будет хорошо, дочка. – Обняв за плечи, попытался успокоить ее Голенев. Но результат получил обратный. Ира оттолкнула его и зло воскликнула:

– Какая я тебе дочка?! Ты же прекрасно знаешь, что мой настоящий отец погиб.

– Прости, Ира, я совсем не хотел тебя обидеть. – Растерялся Олег.

– Больше никогда не называй меня дочкой. Обещаешь?

– Обещаю, если ты просишь.

– Да, я прошу. Пойдем отсюда. Здесь тошно.

– Пошли.

Она взяла Олега за руку и решительно вывела на улицу. Шагая рядом с ним, вытерла слезы, и вдруг улыбнулась:

– Я знаю, мама скоро поправится. А этого мне совсем не жалко. Он баба.

– Ты о ком? – Не понял Олег.

– О Трофиме, о ком же еще?

Голенев возразил:

– Я очень мало знал твоего отчима, но мне показалось, пока он не пил, был вполне приличный парень. А я много разных мужиков повидал.

– Он трус. Он Маку боялся. Ты ее любишь? – Олег не знал, что ответить и достал расческу. – Ладно, не отвечай. Я тебя хочу попросить об одной вещи.

Он собирался сказать “проси, дочка”, но вовремя спохватился:

– Слушаю.

– Обращайся со мной как с взрослой девушкой. Мне двадцать два года, я уже не ребенок. – Потребовала Ира и снова насупилась: – Я что, совсем не красивая?

Олег возмутился:

– С чего ты взяла? Я тебе еще вчера сказал, что ты очень красивая.

Она тут же повеселела:

– Тогда изволь за мной ухаживать.

– Пожалуйста, но как?

– Не знаю. Можешь пригласить меня обедать. Я есть хочу. Я сутки не ела.

– А почему вчера дома не поужинала?

– Не хотела.

– Хорошо, где ты хочешь обедать? Ты же у нас москвичка, а я житель провинциальный. Ничего у вас в столицах не знаю.

Ира вышла на проезжую часть и остановила машину. Они уселись на заднее сидение.

– Везите нас на Арбатскую площадь. – Бросила она водителю, и когда машина тронулась, положила голову Олегу на плечо: – Если б ты знал, как я по тебе соскучилась.

– Я тоже соскучился, моя девочка.

– Ты не так. – Она тяжело вздохнула. Они выехали на Садовое кольцо, и он почувствовал, как она дрожит:

– Что с тобой, Ирочка?

– Маму жалко. Помнишь, когда ты привел ее к бабе Вере с дедой Павлом, она мне родинку на плече показывала? А я, дура детдомовская, не могла поверить, что родную мать вижу. – Ира горько расплакалась. Олег достал платок, вытер ей глаза, нос и щеки:

– А говоришь, взрослая. Не плачь, эта тетка маму вылечит.

– Да, профессорша хорошая. Мама мне про нее много рассказывала. Когда она первый раз из больницы выходила, профессорша ей даже денег дала. Представляешь, какая баба!

– Нормальный человек. – Ответил Голенев. Он в поступке доктора ничего удивительного для себя не видел.

– Ты сам маленький. У тебя все люди хорошие, а они в основном гады. Когда хорошего человека встретишь, это праздник. Вот ты – мой праздник. – Она неожиданно сжала ладонями его голову, повернула к себе и долго поцеловала. Олег замер. Оттолкнуть девочку он не мог и не хотел, и пришел в совершенное замешательство. Она прервала поцелуй и отвернулась к окну:

– Теперь ты знаешь, что я тебя люблю. Понял, папочка?

– Ты сама не понимаешь, что творишь?

– Я все прекрасно понимаю. Сколько можно играть в ребенка и взрослого дядю? Я про тебя ночи напролет мечтаю. Не дождусь когда увижу, а ты “дочка”… – И она рассмеялась: – Может, ты дурак?

Машина остановилась. Ира посмотрела в окно и увидела ресторан “Прага”:

– Приехали, папочка. Выходи. – Она взяла его под руку и повела по Старому Арбату. Олег шагал, пытаясь осмыслить, что происходит и вспомнил Тоню. Только рядом с ней он чувствовал нечто похожее. Но он тогда был молод, и все было закономерно и естественно. А это еще совсем девочка, целует его, признается в любви. Кошмар какой-то. Но этот кошмар ему нравился, только поверить и осознать происходящего он не решался. Уж слишком все произошло неожиданно. Но с другой стороны, он еще в прошлом году, когда Ира приехала в Англию, ощутил необычайный внутренний подъем. Казалось, что его дом стал светлее и наполнился праздником. И как он тосковал, когда она уехала. Вполне возможно, что он сам уже несколько лет испытывал к девушке вовсе не отцовские чувства, только не мог понять этого или не хотел признаться в этом даже самому себе.