Владимир Колычев - Третий должен уйти

Скажи, какой у тебя дом, и я скажу, кто ты… Про Нефедова я мог сказать точно — человек он реально крутой. Не дом у него, а дворец. Это было видно даже из-за высокого кирпичного забора. Флигеля, портики, колоннады, террасы, все такое прочее…

Я еще только подходил к воротам, когда из калитки вышел крепкого сложения парень в черной униформе охранника. Он молчал, но его взгляд требовал от меня полного отчета.

Я представился, но мое звание и должность не произвели на парня никакого впечатления.

— И что?

— Гражданка Нефедова здесь живет?

— Допустим.

— А машина у нее какая? «Порше Кайен»? — Я назвал регистрационный номер.

— Есть такая, и что?

— Да вот информация прошла, что машина в угоне.

— Как в угоне? Здесь машина.

— Уверен?

— Уверен. — Охранник взглядом показал на мой «Форд», дескать, мне пора сваливать.

— И Нефедова на ней спокойно ездит?

— Я не знаю, кто на чем ездит, — замкнулся парень.

— Не хочешь говорить? Не хочешь хозяйку подставлять? Это правильно… Дело-то серьезное. Человека сегодня сбили. Ваш «Кайен» засветился…

— Человека сбили? — озадачился секьюрити.

— Ну, не насмерть… На машину можно глянуть?

— Здесь побудь.

Парень скрылся за калиткой, минут через десять вернулся, попросил у меня удостоверение, тщательно его изучил. И снова исчез. Как я понял, он собирался звонить в РОВД.

Наконец охранник вернулся и, позвав меня за собой, провел в каменную беседку под сенью пышных раскидистых ив.

Я еще не успел заскучать, как появилась молодая женщина с хорошей фигурой и необыкновенно милыми чертами лица. Насколько я знал, Серафиме Нефедовой было тридцать лет, но эта женщина выглядела гораздо моложе — возможно, за счет своего ангельского личика и по-детски простодушного взгляда. Футболка на ней, джинсы, кроссовки. Походка мягкая, женственная, но не манерная. Она и не собиралась кокетничать передо мной.

— Здравствуйте! Капитан Уланов! — отчеканил я, вытягиваясь во все свои сто восемьдесят пять сантиметров.

Очень уж захотелось произвести выгодное впечатление на эту женщину, которую при всех ее достоинствах язык не поворачивался назвать красоткой. Слишком это вульгарное для нее слово.

— Здравствуйте.

Голос у Серафимы такой же нежный, как и она сама. Нежный, певучий. И на контакт она шла охотно, хотя и без всякого желания. Казалось, ее совсем не интересуют молодые, спортивного вида мужчины… Трудно было поверить, что под ее ангельской внешностью может скрываться дьявол.

А ведь Нефедова чувствовала за собой вину, иначе бы не вышла ко мне.

— Серафима Платоновна, у меня к вам всего лишь один вопрос. Вы были сегодня в Горанске?

— Была.

— В какое время?

— Днем. — Женщина смотрела на меня внимательно, но без тревоги во взгляде.

— Где вы находились в четырнадцать часов пятнадцать минут?

— Я встречалась со своим любимым мужчиной.

Если бы у меня во рту сейчас находилась жевательная резинка, я бы точно подавился, а так всего лишь чересчур хватанул воздуха. Я и в мыслях не мог допустить, что эта милая нежная женщина признается мне в порочных связях с такой легкостью.

Я впал в состояние прострации, а Серафима спокойно смотрела на меня своими ангельскими глазками.

— У любовника? — удалось мне наконец выдавить из себя.

— Я встречалась с любимым мужчиной.

— С мужем?

— Нет, не с мужем.

— Может, скажете адрес, где вы встречались?

— Улица Полевого, дом сорок семь, квартира сорок.

— Квартира сорок?

— У вас плохо со слухом? — Серафима посмотрела на меня как врач на пациента, который нуждался в ее помощи.

— Дело в том, что вы никого сегодня не сбивали.

Нефедова удивленно повела бровью. В глазах ее отразилась по-детски наивная обида, и нижняя губка капризно оттопырилась. Она спрашивала меня, зачем я ее обманул.

— Сегодня в доме номер сорок семь на улице Полевого произошло убийство.

Серафима молча пожала плечами. Казалось, она искренне ничего не понимает. Ну, не причастна она к убийству, и все.

— Вы знаете Чайкова Михаила Витальевича? — в лоб спросил я.

Но и этот снаряд не пробил ее крепкую броню, которая с виду казалась такой хрупкой.

— Нет.

— Вы не с ним сегодня встречались?

— Нет.

Она не задавала встречных вопросов, какими ощетиниваются практически все без исключения подозреваемые. А в чем, собственно, дело? Почему вы спрашиваете? На каком основании вы меня подозреваете… А у нее без экивоков — нет, и точка. И без всякого лукавства… Или в этой женщине таился дьявол, искушенный в коварном лицедействе, или она действительно ничего не понимала.