Хьелль Даль - Четвертый под подозрением

Они шли по пляжу. Волны омывали им ноги. Франк Фрёлик остановился, чтобы закатать брюки. Покосившись на Элизабет, он заметил, что ее ноги покрылись бронзовым загаром. Ногти она покрасила в красно-коричневый цвет. На долю секунды он представил себе, как она сидит на солнце, задрав колени, и сосредоточенно красит ногти на ногах.

Просторное платье липло к телу, очерчивая ее фигуру при каждом шаге. Она шла с гордо поднятой головой, ветер играл ее черными волосами.

Фрёлик снова заговорил:

— Может быть, ты и связалась с Инге Нарвесеном, чтобы проучить Ильяза, но не думаю, что Нарвесен это понял. Даже когда ты рассказала Ильязу о сейфе и лежащей в нем картине.

— Ильяз — заблудшая овечка, — сказала она. — Он совсем сломался…

— Но шесть лет назад Ильяз находился в здравом уме и вполне мог отвечать за свои поступки. Напрасно убил человека.

— Он совсем сломлен. Ты видел его и знаешь, что он не в себе. Тебе приятно быть винтиком в системе, которая вот так перемалывает людей?

— В том, что Ильяз очутился за решеткой, виноват только один человек — сам Ильяз. Напрасно он украл сейф. Напрасно он убил человека.

— Тюрьмы должны лишать преступников свободы, а не убивать их изнутри.

— Я все понимаю. У тебя потребность перевалить вину на кого-то другого. Но изображать из себя ангела мщения глупо.

— Что ты имеешь в виду?

— Не «что», а «кого». Тебя.

— Ты что же, обвиняешь меня в том, что я превращаю эмоции в действие?

— Элизабет, все дело именно в твоих действиях, поступках, из-за которых погибают другие.

— Я не несу ответственности ни за кого, кроме себя самой.

Фрёлик расхохотался.

— Что тут смешного?

— Твоя напыщенная чушь. — Он передразнил ее: — «Я не несу ответственности ни за кого, кроме себя самой!» И в то же время именно ты попросила Ильяза и родного брата украсть картину, чтобы потом заново продать ее Нарвесену! А теперь ты, из-за которой все началось, утверждаешь, что не несешь ответственности ни за кого, кроме себя?

Элизабет не ответила, только покосилась на него. Они снова зашагали молча, бок о бок. Франк Фрёлик первым нарушил молчание:

— Я знаю, когда Ильяза посадили, ты решила повременить с продажей картины, но потом передумала и решила снова продать ее Нарвесену, не делясь с остальными. Почему?

Она промолчала.

— Насколько я понял, вы с Мерете Саннмо сговорились в ту ноябрьскую ночь, когда она поехала с твоим братом и его дружками в порт. Когда они стали свидетелями убийства.

Элизабет остановилась. Фрёлик продолжил:

— Я проснулся, когда ты разговаривала по телефону. Тебе звонила Мерете. Представляю, что она пережила, когда у нее на глазах забили насмерть охранника. Но как тебе удалось заставить ее выдать полиции остальных?

— Ты не прав, — отрезала Элизабет. — Интересно, что ты обо мне думаешь? — Ее синие глаза сверкнули. — Мерете была глупой коровой! Зачем мне просить ее доносить на родного брата? Мне она позвонила уже после того, как настучала в полицию. Она звонила, чтобы рассказать о том, что она сделала, чтобы я ее пожалела! Уже одно это говорит о том, какая она идиотка. А ведь раньше она без конца приставала к Юнни, просила, чтобы ее тоже взяли на дело. От таких вещей она просто ловила кайф. Когда наконец ее взяли и все пошло как пошло, она поняла, что жизнь — суровая штука. И не нашла ничего лучшего, как позвонить копам и рассказать, что случилось!

— Может быть, она хотела, чтобы кто-нибудь помог умирающему? — тихо возразил Франк Фрёлик. — Он ведь лежал на земле в луже крови.

— Ну и промолчала бы, а она заложила всех, кто участвовал в деле — всех, разумеется, кроме себя! Вот мне и пришлось вступиться за брата. Но тебе ведь это и так известно, да?

Сапфировые глаза снова стали безмятежными. Три оттенка синего, подумал Фрёлик. Небо, платье и ее глаза.

— Да, в ту ночь я ушла от тебя, — прошептала она, подойдя к нему вплотную, — но только потому, что должна была помочь Юнни. А тебя впутывать не хотела, понимаешь? Я же не могла знать, что тебе поручат именно то дело. Откуда мне было знать?

Фрёлик не сводил взгляда с ее руки. Ее длинные, тонкие пальцы гладили его по плечу.

— Мне все видится несколько иначе, — шепотом ответил он. Ее пальцы замерли. — Ты оставила в моей квартире ключ от банковской ячейки.

— У тебя было безопасно.

— Ну да, ты поступила очень практично. Когда мужчин арестовали, ты раздобыла второй ключ. Когда их освободили, ты уже ехала в Ашим. Один ключ лежал у тебя в кармане, а второй хранился в надежном месте — в моей квартире. Ты поехала в Ашим после того, как дала показания в суде. В банке ты назвалась именем Ильяз Зупак и достала из ячейки картину…