Хьелль Даль - Четвертый под подозрением

— А другая появилась.

— Где?

— На пароме. Купила билет в Бари.

— В Бари? Но ведь Бари в Италии.

Мануил помахал ключами от машины:

— Машина тебя еще интересует?

Фрёлик кивнул и взял ключи.

— Не волнуйся, — сказал он. — Я знаю, куда ехать.

Золотисто-белый полумесяц пляжа обнимал зеленовато-голубую бухту. На берег накатывали тяжелые, ленивые волны одна за другой. Они с шелестом бежали по песку и устремлялись обратно, исчезая в набегавших волнах. Присмотревшись, Фрёлик уловил в движении волн четкий ритм. Шелест, грохот прибоя… Одно и то же повторялось снова и снова. Любуясь представлением, Фрёлик подумал: наверное, если стоять здесь долго, в конце концов поверишь в то, что это никогда не кончится.

Никто не отваживался заходить в воду. Отдыхающие загорали прямо на песке или на лежаках. Некоторые сидели и смотрели по сторонам, не снимая солнечных очков, или втирали крем для загара в плечи и руки. Толстяки в шортах и козырьках от солнца трусили по кромке воды, там, где песок слежался и был влажным и прохладным. Фрёлик увидел женщину в голубом просторном платье без рукавов, которая брела не спеша. Платье хлопало на ветру. Волосы ее были плотно подхвачены лентой того же небесно-голубого цвета. Он подумал, что никогда не говорил, как ей идет голубое.

Он стоял неподвижно и ждал, когда она заметит его. Он обрадовался, когда она, наконец увидев его, не остановилась и не споткнулась, а продолжала двигаться так же неспешно. Вода омывала ей ступни и лодыжки. В полутора метрах от него она остановилась. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Вообще-то я собиралась искупаться, — сказала она, бросив на него холодный, оценивающий взгляд. — Хочешь со мной?

Фрёлик покачал головой.

— Вот, привез тебе кое-что. — Он протянул ей сложенный листок бумаги — предсмертное письмо Рейдун Вестли.

Она взяла письмо и стала читать, опустив голову. Потом сложила письмо и, глядя куда-то вдаль, стала рвать его на мелкие кусочки. Ветер подхватил крохотные обрывки, и скоро они исчезли в пене прибоя.

— Очень трогательно видеть такую реакцию!

— Я не способна ни на чем долго сосредоточиваться.

Франк Фрёлик проследил за ее взглядом. За ними, поставив одну ногу на каменный парапет, наблюдали двое полицейских в форме.

— Они с тобой? — спросила она.

— Да.

Она бросила на него пытливый взгляд:

— Почему?

Он не ответил. Ветер играл ее волосами. Она откинула их назад.

— Ее нашел я, — заговорил Фрёлик. — Она наглоталась таблеток. А письмо отправила мне по почте. Она просила тебя простить ее, но за что?

— Понятия не имею. Иногда Рейдун бывала непредсказуемой.

— Жаль, что ты не умеешь сосредоточиться на любви, — заметил он.

Она глянула на него исподлобья и сказала:

— Мне очень жаль.

— Чего тебе жаль?

— Того, что ты сейчас чувствуешь. И жаль, что у нас с тобой все так получилось.

Перед тем как ответить, он посмотрел на нее в упор.

— То, что было между нами, давным-давно пошло прахом.

— Не верю. Ты ведь приехал сюда, нашел меня.

— Элизабет, которую я знал, умерла, — тихо сказал Фрёлик. — Она сгорела, а я выжил.

— Не говори так!

— Извини, — вздохнул он. — Разумеется, мне известно, что на самом деле в том пожаре погибла Мерете Саннмо. Существует одна деталь, которую я не могу забыть, когда думаю о нас с тобой… После нашей последней встречи я кое-что узнал о тебе. — Фрёлик старался не расслабляться. — Например, мне известно, что ты познакомилась с Инге Нарвесеном шесть лет назад, когда работала продавщицей в магазине «Фернер Якобсен». Я знаю, что именно ты стала инициатором отношений и поехала с ним в романтическое путешествие на Маврикий. Мы с тобой в такие путешествия вместе не отправлялись. Правда, у меня и денег, и возможностей гораздо меньше.

— Вычеркни из наших отношений Инге Нарвесена. Мы с Инге… это была просто глупость. Ничто!

— Ильяз, кажется, тоже не очень радовался, верно?

Она замкнулась; в ее синих глазах ничего нельзя было прочесть.

— Я видел Ильяза в тюрьме Уллерсмо.

— Раньше он таким не был.

— Каким он был раньше?

— Сильным. С ним было весело. Он принимал мир таким, какой он есть. — Элизабет задумалась, подыскивая нужные слова. Фрёлик ждал. Она подставила лицо ветру и продолжала: — И меня он принимал такой, какая я есть. — Она снова на миг задумалась. — Но Ильязу постоянно требовалось напоминать, что мне бывает больно… что у меня тоже есть чувства.