Татьяна Степанова - На рандеву с тенью

Катя начала свой день с поисков Колосова, ей не терпелось узнать все новости из первых рук. Но начальника отдела убийств не было, с утра он уехал в Экспертно-криминалистическое управление на Варшавское шоссе: по задержанному возникло немало вопросов для экспертов.

То, что в Съянах был пойман странный субъект, который, по всей вероятности, и являлся убийцей, знали уже и в городке. Там тоже гуляли самые невероятные слухи. Все ждали, когда задержанный начнет давать показания, однако...

О том, что пойманный нем как рыба да к тому же скорей всего психически ненормален, Катя узнала от Лизунова. Она застала его после оперативки в кабинете в весьма приподнятом настроении. Приемник на окне будоражил слух маршем тореадора из «Кармен». Перед Лизуновым на столе лежала карта района, которую он изучал с видом Наполеона.

С Катей на этот раз он повел себя подозрительно радушно:

— Статью писать о нас будете? Хорошее дело Правда, рановато, конечно, но... Ладно, как и обещал, полный эксклюзив вам, Екатерина Сергеевна, предоставлю. Колосов мне говорил — вы нам помощь оказывали, так что... Одним словом, что конкретно вас интересует?

— Все! — пылко воскликнула Катя и выхватила из сумочки диктофон. — Абсолютно все, Аркадий Васильевич. Это правда ОН? Тот, кого вы искали? Это он совершил убийства? Вы в этом уверены?

— Погодите пока записывать. — Лизунов поднялся из-за стола. — Пойдемте. Вам лучше на это явление природы взглянуть самой.

Они спустились в ИВС. Дежурный провел их по коридору к самой дальней камере.

— Пока у нас находится, до комплексной психиатрической, — отчего-то шепотом пояснил Лизунов. — А затем до суда в спецбольницу поместим. Дверь открывать не будем, а то он снова беситься начнет... Через глазок, осторожнее.

Катя приникла к глазку. Камера была освещена одной тусклой лампочкой. «Света он почти не переносит, по совету врача только такое освещение оставили», — шептал Лизунов. Катю поразило, что в этой обычной с виду камере стены в человеческий рост были закрыты полосатыми матрасами, как это бывает в палатах умалишенных.

На полу, в центре камеры, сидел человек. Катя разглядывала щуплую, худую фигурку — судя по внешнему виду, это был отнюдь не богатырь и не снежный человек, а почти подросток, тщедушный и жутко грязный. Темные нестриженые волосы клоками падали ему на плечи. Он кутался в серое тюремное одеяло, а когда пошевелился, Катя увидела, что он под ним абсолютно голый. Вот внезапно, словно почуяв их за дверью, он начал с беспокойством озираться. Катя видела бледное худое лицо, вроде бы молодое и вместе с тем какое-то сморщенное. Незнакомец скорчил гримасу. Его водянисто-голубые мутные глаза шарили по стенам камеры. До Кати донеслось глухое ворчание, словно там за дверью дразнили злую дворнягу. Но эти звуки издавал человек на полу.

— Боже, — она обернулась к Лизунову, — так он же...

— Немой, — Лизунов вздохнул. — Когда мы его там поймали, только визжал и орал. И кусался — так в меня впился, еле отодрали... — Он засучил рукав кителя и показал на запястье багровый синяк, на котором явственно отпечатались чьи-то зубы.

— Но откуда же он взялся? Как попал в Съяны? Вы же так теперь ничего и не узнаете, раз он немой! — встревожилась Катя.

— От такого, если и заговорит, толку мало. — Лизунов крутанул у виска пальцем. — Клиника полнейшая Это он сейчас вроде тихий, потому что сытый, каши поел, а видели бы вы его, когда мы его из подземелья вытаскивали...

— Он же еще почти ребенок. Вы теперь никогда не узнаете, откуда он и почему...

— Ему девятнадцать лет, весит он примерно сорок два кило, рост метр шестьдесят пять, предположительно страдает врожденной олигофренией в стадии имбецильности. А насчет того, что мы ничего о нем не знаем, — плохо думаете, Екатерина Сергеевна, о нашей работе. — Лизунов самодовольно хмыкнул. — Я даже вам больше скажу: наверняка имя и фамилия этого Маугли — Виктор Мальцев. Я ж говорил: у меня для вас первосортный эксклюзив Только давайте ко мне в кабинет вернемся. Ко мне свидетель один сейчас прийти должен, некто Петухов, водитель нашей «Скорой». Можно сказать, Витька Мальцев — его крестник.

Следующие два часа Катя, не разгибаясь, строчила в блокноте. Сначала она испытывала жгучее разочарование, что существо, считавшееся ужасом Съян, оказалось жалким олигофреном. Однако рассказ водителя Василия Петухова — это был пятидесятилетний, медлительный, как черепаха, мужик, который после каждого слова вставлял «елки-палки» и «нет, ты слушай сюда», — заставил ее снова насторожиться в предчувствии сенсации.