Татьяна Степанова - Улыбка химеры

Кравченко видел сорок седьмые сны, когда Катя (было ровно полпятого утра), вконец измученная думами и сомнениями, тихонько соскользнула с супружеского дивана, на цыпочках подкралась к шкафу, извлекла со дна его спортивную сумку и приступила в кромешной темноте к ревизии своего гардероба.

Идея, осенившая ее, была проста, как все гениальное: надо взять с собой побольше вещей, а там, исходя из ситуации, выбрать наиболее подходящее. Ведь костюмчик — это половина успеха оперативной работы! Сначала на дно сумки лег спортивный прикид (на случай, если импровизация с Таураге приключится где-нибудь за городом, на лоне природы). Затем Катя упаковала деловой костюм (для офиса), затем настала очередь вечерних туфель и платья, на домашнем жаргоне называемых «драгоценным В.А.»: «не то чтобы супер, но все же — ах». Слегка задумалась Катя над батником и длинной юбкой — брать, не брать? И тут точно по волшебству в комнате вспыхнул свет: разбуженный Кравченко включил ночник.

— Так, — изрек он, — как прикажете понимать? Развод и девичья фамилия?

— Представляешь, что-то вдруг проснулась... не спится, и вспомнила, что гору вещей в чистку надо тащить, — Катя скоренько закрыла «молнию» на сумке, — и твои тоже вещи... А утром я бы точно впопыхах забыла, ворона. Ну, и решила встать и сразу собрать все. Я тебя разбудила, да? Бедненький. Ну прости. Спи, рано еще — жуть, я сейчас сама лягу.

Кравченко заворочался на диване. Откинул одеяло.

— Ну, что еще такое? — строго повысила голос Катя. — Что такой недовольный вид, а?

— Ничего себе! Просыпаешься среди ночи, а жена — пожалуйте, тайком вещи пакует. И еще моим видом недовольна.

— Я же объясняю — это все в чистку. Ну, Вадичка, — Катя вернулась в кровать, нырнула под одеяло, притянула Кравченко к себе.

— Правду, Катька, иначе убью. Одну только правду. Куда собралась?

— Никуда. Это для дела маскарад, — вздохнула Катя, еще теснее прижимаясь к родной широкой груди «драгоценного В.А.». — Убийства у нас. Два уже. Какая-то история паршивая. Меня наши попросили с одной стороны свидетельницей поработать.

— Где убийства?

— В каком-то казино «Красный мак», — ответила Катя.

— Это который на Рублевке? — Кравченко присвистнул, из чего Катя заключила, что про место это он слышал. — А что за свидетельница?

— Сестра одного из убитых и подружка одного из подозреваемых. Представляешь — коктейль страстей? И в казино она вхожа. Ну, сам понимаешь, Вадичка, с такой познакомиться, чтобы в контакт войти, выглядеть надо соответственно. Не полосатым жирафом. Для того и вещи на работу беру. Сама не дотащу столько, ты уж, пожалуйста, подвези меня утром, ладно?

— Ты бы еще больше чемодан набила. Ну, девки, даете! — Кравченко снова присвистнул. — Когда же тебя домой сегодня ждать?

— Понятия не имею, скорее всего задержусь. — Катя доверчиво поцеловала Кравченко в шею. — Спи, золотко, рано еще. Потуши свет.

Кравченко погасил ночник.

— Ненормальная, — сказал он, — авантюристка.

Катя ощупью в темноте нашла его губы и накрыла их ладонью.

— Ненормальная, — повторил он, — и я тронутый, что все это слушаю и позволя... И не смей меня целовать, не смей мне рот затыкать, я еще не все тебе сказа...

Пресечь эти дерзости оказалось легко. Даже легче, чем можно было представить.

Весь день на работе Катя провела в ожидании. Поглядывая то на телефон, то на сумку в шкафу. Вот сейчас позвонят из розыска, объявят о начале операции, изложат вкратце обстановку, и она сразу же решит, как лучше одеться. Но прошел час, второй, третий. Миновал обеденный перерыв, прошло еще два скучных длинных часа и...

И Катя начала злиться. Да что это такое! Сидишь тут как на привязи целый день, ждешь неизвестно чего! А тут своей работы невпроворот. А вдруг эта импровизация у них в отделе убийств месяц будет созревать? Что же она, вот так целый месяц и должна будет возле шкафа сидеть, ждать? Ну ладно, дело житейское, не клеится там чего-то сегодня у них с этой фигуранткой, ну так позвоните, сообщите — так, мол, и так. Что, у Колосова телефона, что ли, под рукой нет? Ведь сам втянул ее, а теперь...

Катя кинулась звонить в кабинет Колосова, затем ему на мобильный. Телефон в кабинете не отвечал. А мобильник был занят, занят. «Трепло несчастное!» — Катя бросила трубку.

Рабочий день закончился. Сотрудники главка бодро потянулись к выходу. А Катя села на подоконник в опустевшем кабинете пресс-центра и уныло уставилась в окно на темный заснеженный Никитский переулок и гаснущие одно за другим окна Зоологического музея напротив. Про себя она решила: он меня просил задержаться, задержусь до восьми. Потом все, хватит. Не ночевать же тут.