Татьяна Степанова - Улыбка химеры

А вот по вторникам в «Кайо-Коко» бывает тихо. В три часа утра по вторникам для припозднившихся клиентов бармен варит шоколад и кофе фэри с ромом и апельсиновой цедрой.

В три часа утра, когда на улице трескучий мороз и город спит мертвым сном, в «Кайо-Коко» горько пахнет шоколадом, зал пуст, а посреди погасшей эстрады, прямо на полу лежит гитара, на которой устал играть гитарист-виртуоз.

Пьян гитарист, горек шоколад. Вкус его долго, очень долго чувствуешь на губах: Кайо-Коко... Бархатная волшебная ночь над теплым океаном, коралловый песок.

— Слушай... Ну, выслушай ты меня... А давай уедем? Деньги пока есть. Сдается мне, Липа, совсем раскис ты от этой зимы.

Это Легионер говорит. Он сидит напротив и тоже пьет горячий шоколад. И лишь у него домашнее прозвище Филиппа — Липа звучит как обычное имя, а не как презрительная кличка, как это выходит у Глеба Китаева или порой у отца.

Филипп слушает Легионера. Легионер бредит. Но не всегда. Иногда он изрекает банальные вещи, причем с умным видом. Иногда дает полезные советы с несерьезным видом. Иногда предлагает просто фантастику, причем совершенно без тени юмора. А сейчас он бредит. «Давай уедем, Липа» — этот припев звучит у него с самого Нового года, даже раньше.

Он предложил Филиппу на Новый год махнуть... в Боливию, в Чили, в Перу, в Мексику, да куда угодно! Лишь бы только подальше. Подальше... Ведь деньги пока еще остались. Те деньги, что дал Филиппу отец несколько месяцев назад.

Правда, большая часть из них потрачена на отличный автомобиль джип «Шевроле» или как он там правильно зовется. На машину получены уже все документы, и сама она зарегистрирована участником международных непрофессиональных ралли Иракеш-Джельфа-Триполи весной этого года. И не просто зарегистрирована. Нет, машина обязательно возьмет кубок, потому что за рулем ее будет Легионер, а штурманом он, Филипп Салютов. Если, конечно, все у них будет хорошо.

— Знаешь, а тут славно. — Филипп улыбнулся. Улыбка вышла слабой и ленивой. Но в три часа так и бывает. — Греет.

Легионер пожал плечами. Что, наверное, означало: эх, ты, малахольный парень, Липа. С некоторых пор они очень мало говорили друг с другом. Потому что слова были лишними, в частности в три часа утра под призраком Южного Креста на потолке в «Кайо-Коко».

Но все хорошее, то, о чем приятно вспомнить и через неделю, и через год, — не вечно, как и шоколад в чашке, как и эта зимняя ночь. В три часа утра в трескучий мороз в «Кайо-Коко» почти нереально узреть нового посетителя, ввалившегося прямо с простуженной обледенелой улицы. Если, конечно, этот посетитель не Алигарх (и произносится, и пишется через "а"), если же брать по анкетно-паспортным данным — Георгий Газаров — Гога, от которого никуда, ну просто никуда не скрыться. Наверное, только в ад.

Газаров — высокий крепкий тридцатилетний жгучий брюнет. Вечно небрит — не потому, что неряха, а потому, что эта небрежность ему идет, делая похожим на непримиримого боевика.

Вообще, по отзывам многих особ женского пола, Гога Алигарх — человек привлекательный, колоритная личность и крепкий мужик, и цены бы ему не было, везде, куда бы он ни подался, если бы не одна досадная слабость.

Филипп Салютов совсем не рад Алигарху. Но ничего не поделаешь. Тот, окинув орлиным взором пустой зал клуба, уже взял курс к их столу.

— Вот вы где. Я звонил-звонил, ваш один на двоих мобильник не пашет. Отключили, что ли? Отдыхаете. — Газаров без приглашения сел за их столик.

— Не спится, радость моя? — поинтересовался Легионер. — Чтой-то так?

— Так уж. — Газаров улыбнулся самым дружелюбным образом и вздохнул. — Просто ужас как соскучился по хорошим людям. Закажите что-нибудь, а? Я пустой, последний полтинник за бензин отдал.

И конечно, как всегда, они заказали Алигарху выпить. От горячего шоколада он отказался.

— Хорошо, ух хорошо пошла... Замерз я, — Алигарх после первой рюмки словно ожил. — Слушайте, а у меня к вам дело. Выручайте.

— Срочное? — спросил Филипп. — Очень срочное, раз искать по ночам не лень.

— А чего вас искать? — Газаров улыбнулся еще шире. — Вы вот они, двое из ларца. А если серьезно, дело в том, что мне срочно...

— Денег? — спросил Филипп.

— Три, а лучше четыре сотни. Я на днях отдам. Завтра же отдам.

— Но ведь «Мак» закрыт, — сказал Филипп.

— Китаев клятвенно заверил, что сразу после праздников... Да уже завтра откроют, — Газаров нервно потер руки, — а я... мне нужно срочно. Ну дай хоть двести баксов пока перекрутиться, хоть сотню... я отдам.