Иван Шевцов - Грабеж

Шофер, уже немолодой человек, угрюмо молчал, навалившись на руль, и сосредоточенно смотрел на дорогу. Не доезжая поста ГАИ, он перевел свой самосвал на левую половину полотна. Правда, встречных машин не было видно. Но все равно от будки на дорогу выскочил милиционер, и, взмахнув жезлом, приказал остановиться. Самосвал круто свернул вправо и резко затормозил. Водитель торопливо соскочил на асфальт:

— Я умышленно нарушил. Проверьте моего пассажира!

Инспектор ГАИ, оценив обстановку, зачем-то поправил кобуру пистолета и предложил Павлову выйти. Павлов смущенно пожал плечами, но без лишних разговоров покорно пошел в будку поста, где в это время находились капитан и сержант милиции. Приказав сержанту наблюдать за Павловым, инспектор, старший лейтенант, позвал капитана и попросил водителя самосвала объяснить суть дела. Тот, волнуясь, рассказал, что молодого человека, попросившего довести его до Москвы, кто-то преследовал, но главное, он видел у него пачку иностранных денег. Водителя попросили задержаться. Капитан и старший лейтенант вернулись в будку и попросили Павлова предъявить документы. Анатолий понял, что «влип». Он достал из кармана паспорт, не заграничный, а настоящий, подлинный. Полистав документ, капитан спросил:

— У вас есть валюта? — Павлов медлил с ответом, и офицер уточнил: — Иностранные деньги…

«Все равно обыщут», — обреченно подумал Павлов и негромко ответил:

— Есть. Немецкие марки.

— Много?

— Две тысячи. — Он уже догадался, каков будет следующий вопрос, и приготовил ответ.

— Откуда они у вас?

— На этот вопрос я отвечу в другом месте.

— Понятно, — сказал капитан и по телефону связался с дежурным Дядинского отдела внутренних дел.

Через двадцать минут на пост ГАИ прибыла оперативная группа во главе с начальником уголовного розыска, а спустя полчаса Анатолий Павлов сидел в кабинете подполковника Беляева. На письменном столе Станислава Петровича лежали две тысячи марок, оба паспорта Павлова, студенческий билет, сберегательная книжка на 1125 рублей — все, что было изъято при личном обыске.

Книголюб и эрудит Станислав Петрович Беляев имел привычку перед сном читать. Он был в курсе всех книжных новинок, имел многотомную библиотеку, при этом никогда не ставил новую книгу на полку, предварительно не прочитав ее. В тот день, под вечер, он с упоением читал только что вышедший новый роман Ивана Акулова «Касьян остудный». Соглашаясь с женой, что название романа явно неудачное, непонятное читателю, он восторгался словесной вязью, в которой понимал толк, и объемными, зримыми характерами персонажей.

В полночь ему позвонил дежуривший в отделе его зам по оперативной части. Услышав о Павлове, да еще к тому же с валютой и загранпаспортом, Беляев торопливо сказал в трубку телефона только два слова: «Высылай машину».

Дело в том, что перед этим ему звонил начальник Загорского райотдела внутренних дел и рассказал несколько странный, хотя на первый взгляд и банальный случай. В поселке Абрамцево злоумышленник днем, когда хозяева были в Москве, забрался на дачу гражданина Норкина, отравил собаку, открыл окно, вошел в дом, но ничего не взял. Норкины, сам хозяин, его жена и дочь, возвратясь из Москвы на дачу, заявили об этом начальнику милиции. В Загорск на своей машине приехал сам Норкин Илья Маркович и в беседе с начальником горотдела спросил, можно ли связаться с Москвой, с подполковником Добросклонцевым и сообщить ему об этом. Естественно, загорцы поинтересовались, почему именно Добросклонцеву? И Норкин не совсем внятно и не очень охотно признался, что знаком с Добросклонцевым в связи с налетом на квартиру ювелира Бертулина. На вопрос, кого Норкин может подозревать, Илья Маркович замялся, но затем, правда неуверенно, сказал:

— Есть один человек, но он сегодня должен был улететь в Крым. Мой зять — Анатолий Павлов.

На вопрос: «Какие у вас есть основания для подозрений?» — Норкин ответил:

— Собака. Она у нас была злая, можно сказать, агрессивная и пищи ни от кого из посторонних не брала. Значит, яд мог дать ей только Павлов.

В этом могла быть своя логика, если бы не другие безответные вопросы, например: зачем Павлову надо было умерщвлять собаку, проникать в дом, где он жил, через окно, когда он мог просто совершить кражу обычным путем, то есть взять любую понравившуюся ему вещь втайне от хозяев? И почему он все же ничего не взял? На эти вопросы Норкин лишь пожимал плечами и уклончиво отвечал: