Татьяна Светлова - Шантаж от Версаче

— Учил в школе, потом в институте, но главное — это практика! У нас партнеры — да и немало клиентов — иностранцы, говорим и ведем дела на английском…

— А вы где учились? Какое у вас образование, я имею в виду? — встрял снова Кис, боясь, что услышит в ответ «высшее» и тогда уже не сдержится, психанет.

— Журналистское, — услышал он, к своему облегчению.

— Ну и как, пригодился журналистский диплом в коммерции? — все же, не удержавшись, съехидничал Кис.

Андрей посмотрел на него своими карими близорукими глазами и мягко произнес:

— Вы знаете, Алексей, ведь в торговле главное — это уметь наладить контакт с людьми. Чтобы циферки складывать — для этого у нас есть специалисты: бухгалтеры, консультанты, финансовый директор, наконец, — это его епархия. А в контактах с людьми — может, вы уже обратили внимание на то, что я до сих пор вас не выгнал и даже не повысил тона? — я силен. И журналистское образование пригодилось. Вы знаете, что на Западе эта профессия входит в блок специальностей, относящихся к паблик релейшнз? Так что не беспокойтесь за мой диплом, не зря я учился.

Кису показалось, что он сейчас просто задушит этого наглеца. Выручил опять Реми.

— Человек, снимавший у вас квартиру, работал с вами? — спокойно сменил тему француз.

— Нет, совсем нет. У него было свое рекламное агентство.

— Вы с ним давно знакомы? — снова Реми. Алексей переводил дух, утихомиривая волну гнева.

— С тех пор, как он снял мою квартиру… Два года.

— Почему Тимур снимал квартиру, а не купил себе что-нибудь площадью с квадратный километр? — снова включился Кис.

— Трудно сказать. Я ему такого вопроса не задавал… У него есть дача в Подмосковье. Он там проводит все выходные. А в городе… Может, ему просто не нужна своя квартира, не хотел вкладывать деньги? Или из соображений безопасности? Вы же знаете, нынче народ все больше за город стремится, за высокие заборы с надежной охраной.

— Адрес дачи есть?

— Я там никогда не был, и адрес мне как-то ни к чему… А вот телефон есть, Тимур оставил для связи. Сейчас поищу. — Он направился к небольшому дубовому секретеру и вернулся с коричневой с золотым обрезом (в тон к квартире, что ли?) записной книжкой в руках. — Вот, записывайте…

— Там кто-нибудь живет? — спросил Кис, переписывая номер.

— Да, там молодая пара. Работники. Парнишка вроде бы сторож, а девушка — домработница.

— Фамилия Тимура, кстати, какая?

— Алимбеков. Вы не знали? — с легкой поддевкой спросил Андрей.

— Проверял просто, — буркнул Кис, — может, она у него разная для разных людей! Этот Алимбеков не был женат?

— Разведен. У него семья осталась в Узбекистане.

— Узбек, значит?

— Наполовину. Московского разлива.

— Родители живы?

— Я не настолько осведомлен о его личной жизни… Мать, кажется, умерла. А отец…

— Мать русская?

— Да, отец узбек… У него теперь другая семья в Узбекистане.

— Стало быть, отец Тимура подался на родную землю, а сын, полукровка, остался в Москве?

— Тимур как-то обронил, что он у себя на родине изгой, что семья отца его осуждает за развод… К тому же у него с мусульманской религией нелады… Не помню точно отчего.

— А семье помогал, не знаете?

— Боюсь что-нибудь сказать. Ездил он туда — это точно. Привозил мне фрукты, дыни в подарок. Наверное, помогал, у них семейные традиции сильны. Они женщин презирают, но материально обеспечивают — иначе не мужчина, не джигит. Да и дети там у него.

— О прошлом его что-нибудь знаете? Чем занимался до рекламного агентства? С какого поля ягода?

— Не в курсе. Да и что вам это даст? Сейчас в делах все пришлые — кто из армейских, кто из партийных чинов, кто из профессуры, кто из рабочих, творческой интеллигенции и даже крестьян, — все смешалось. Кого из нас учили делать деньги? Кого из нас учили азам бизнеса, маркетинга, рекламы, банковского дела? Никого! Мы все — талантливые самоучки.

— Больше всего мне понравилось в вашем рассуждении слово «талантливые».

— Неталантливые в хрущобах живут.

— А может, просто честные?

Андрей удивленно посмотрел на Киса и перевел взгляд на Реми. На лице Реми не выразилось ровным счетом ничего — ситуации, в которых Реми позволял своему лицу выражать эмоции, были крайне редки в его жизни; но пребывал он в полнейшем недоумении — он бы лично никогда не стал подначивать, как Кис, своего собеседника, согласившегося дать ему нужную информацию, и тем более почти прямо обвинять его в чем бы то ни было. Да чего там, он бы подобный тон не позволил себе даже с другом! У русских странная манера вести беседы…