Сергей Донской - Воровской общак

Эта роковая цепочка мелких оплошностей и крупных ошибок коренным образом изменила судьбу Тэда Салливана. Однако его затуманенные алкоголем мозги не воспринимали сигналов опасности, посылаемых шестым чувством. Ему представлялось, что все идет по плану. Перед тем, как лечь спать, он вышел подышать свежим воздухом на палубу. Звезды над головой казались особенно яркими и значительными, они словно подмигивали американцу, обещая, что все будет хорошо.

Надо сказать, он в этом не сомневался. Конечно, его немного выбила из колеи новость о разгроме киевского офиса компании «Safety Universe», о трагической гибели Семафора, Седого и нескольких рядовых сотрудников. Но Салливан с самого начала был против привлечения к операции двух случайных и непроверенных парней, которые и заварили кашу. Семафор не прислушался к рекомендации своего шефа и поплатился за это.

«Ну и хрен с ним, — решил Салливан. — Хрен с ними со всеми. Теперь ни с кем не придется делиться баблом. Очень удобно. Ведь все равно пришлось бы валить этих придурков, без вариантов».

Лишь его документы и внешность свидетельствовали о его «американском» происхождении. Мыслил он как любой отечественный кидала и подонок, не считающий для себя зазорным крысятничать. В полном соответствии со своей подлой натурой, Тэд Салливан был слишком труслив, чтобы высовываться и подставляться самому. Он называл это благоразумием и осторожностью.

По мере того, как хмель выветривался из его головы, эти похвальные качества начали помаленьку возвращаться к нему. Подышав свежим воздухом, он обошел верхнюю палубу кругом, проверяя, нет ли поблизости подозрительных огоньков, свидетельствующих о присутствии какого-нибудь судна. Но после того, как пограничники отогнали шхуну крымских контрабандистов, никто не отважился нарушить уединения мистера Салливана. Вдоль линии горизонта двигались корабли, но то были огромные сухогрузы или пассажирские теплоходы, от которых не следовало ожидать никаких неприятных сюрпризов.

Успокоившись, американец собрался уже отправиться на боковую, когда на нижней палубе раздались приглушенные голоса лейтенанта Стародворченко и его подчиненного Голобородько, которого можно было узнать по характерной шепелявости. Не нужно было обладать телепатическими способностями или феноменальным обонянием, чтобы определить, что эти двое крепко выпили. Речь их была развязна и звучала нечетко. Стародворченко хвастался своими теневыми доходами, Голобородько ему подобострастно завидовал.

— Ну и голова у вас, товарищ лейтенант, — бубнил он. — Вам бы президентом быть. А что, я бы проголосовал. Двумя руками и ногами.

— Я бы в президенты пошел, — согласился Стародворченко с той детской непосредственностью, которая отличает сильно поддатых мужчин. — Почему нет? Ответственности — ноль, обязанностей — кот наплакал. Ну, встретил какого-нибудь иностранного гостя, перетер с ним пару вопросов, в парламенте выступил, с народом по телеку покалякал. Зато потом — лафа. Гуляй, не хочу. Деньжищи сами в карманы плывут, а ты, знай, кинозвезд трахай да французским шампанским заливайся.

— Я бы вместо шампанского вискарь потреблял, — застенчиво признался Голобородько. — А вместо актрис — певиц разных. Знаете, распатланные такие, которые по трое или по четверо хором поют. В платьицах облегающих. Я так думаю, что часто без трусов.

— Да? — приятно удивился Стародворченко и хмыкнул, по-видимому мысленно корректируя свои мечты.

— А зачем им трусы, — развивал мысль Голобородько, — когда они все равно из-под продюсеров своих не вылазят.

— Продюсеры — педики все поголовно. Им твои певицы ни к чему.

— Тем лучше. Меньше народу, больше кислороду.

Но Стародворченко уже не слушал подчиненного. Он уже представлял себя полноценным президентом и выдвигал все новые и новые проекты. Например, обложить сограждан дополнительными налогами на жилье и автотранспорт. Или разделить страну на две части и продать одну половину Евросоюзу, а другую — России.

«А что, рассуждает здраво, — подумал Салливан, слушающий разговор. — Этот парень такой жадный и беспринципный, что может мне пригодиться. Нужно будет побеседовать с ним завтра на свежую голову. А пока…»

— Господа пограничники, — подал он недовольный голос, — вы мешаете мне отдыхать. Прошу вас вернуться в каюту и больше не курить. Я не переношу табачного дыма.

Извинившись и пожелав мистеру Салливану доброй ночи, погранцы покинули палубу. Минут десять спустя их примеру последовал и он сам. Но доброй ночи не получилось. Совсем наоборот.