Сергей Донской - Воровская свобода

— Увидев вас, я забыл, кто я.

На удивление, годы, проведенные Буравчиком в заключении, не оставили на его лице никакого отпечатка. Он выглядел молодо и свежо. При виде такого смуглого, кареглазого красавчика, глаза у Тамары загорелись:

— Мы с вами знакомы? — Она убрала золотистые пряди волос с лица и немного кокетливо добавила, — У меня плохая память на лица.

— Я думаю, меня бы вы не забыли.

Буравчик произнес эти слова несколько самоуверенным тоном. Тамару это зацепило, но, в то же время, подарило надежду на яркий совместный вечер. Чаще ей встречались мужчины покорные и гладковыбритые, похожие один на другого. Но этот худощавый с нагловатым взглядом совсем не был похож на них.

— А я думаю, — Тамара приблизилась к Буравчику, — что ты слишком самоуверен.

Буравчику понравилась Тамара. Ее глаза, словно кошачьи, блестели на загорелом лице, волосы слегка выгорели на солнце. Несколько вульгарный макияж и чрезмерное обилие бижутерии Буравчику даже понравились. Он только вышел из зоны, поэтому, чем ярче женщина была одета, тем привлекательней ему казалась. К тому же, ее прекрасная фигура не была скрыта под лишней одеждой, на ней было только платье с длинным рукавом и высокие сапоги. Но больше всего Буравчика манила ее притягательная уверенность в себе.

— Правда? — Он удивленно вскинул брови. — А все говорят, что я робкий.

— Либо они плохо знают своего друга, либо лгут, — заключила Тамара.

— Я бы хотел узнать правду. — Он пристально посмотрел собеседнице в глаза. — Ее может сказать только такая женщина, как вы.

Тамара засмеялась:

— Какая такая?

— Смелая.

Тамара окинула собеседника покровительственным взглядом:

— Как вас зовут?

— Фима. — Буравчик несколько театрально склонил голову.

— Какое странное имя! — хмыкнула Тамара. — Разве сейчас так кого-то называют?

— Как видите, называют. — Буравчик сделал вид, что немного задет.

— Я не хотела обидеть тебя. — Тамара примирительно улыбнулась. — То есть вас.

Тамара подошла к Буравчику совсем близко и не без удовольствия убедилась, что вблизи он так же привлекателен, как издали.

— Думаю, мы можем перейти на «ты», — сказал Буравчик.

— Можем. Но только для этого сначала нужно выпить на брудершафт, — улыбнулась Тамара.

— Договорились. — Буравчик применил свой самый искушающий взгляд. — Куда поедем?

— А ты шустрый!

Усмехнувшись, Тамара неспешно пошла к машине, постукивая высокими каблуками. Охранник открыл перед ней дверь, и она села на заднее сиденье. Сердце Буравчика замерло от страха: что, если она сейчас уедет? Не успев понять, что он делает, он, словно со стороны, услышал собственный голос, прокричавший:

— Так как же на счет брудершафта?

Лицо Тамары не было видно в темноте автомобильного салона. Буравчик рассмотрел только руку, похлопавшую по сиденью:

— Садись, поедем знакомиться!

Буравчика не нужно было просить дважды. В один момент он оказался рядом с Тамарой, пьяняще пахнущей духами и коньяком. И этот запах был для Буравчика запахом свободы. Водитель закрыл за ним дверь и машина мягко тронулась.

Лежа на огромной кровати с белоснежными простынями, Буравчик смотрел в потолок обалдевшим взглядом. В комнате было темно и тихо. Он покосился на табло электронных часов: они показывали два часа ночи. Буравчик даже не предполагал, что таким для него станет его третий день на свободе.

После того, как он сел в машину к Тамаре, они поехали в бар. Там, в полутьме, за бокалом коньяка беседа пошла, как по маслу. Буравчик чувствовал, как Тамара начинала трепетать, если он как будто случайно касался ее. По тому, как участилось ее дыхание, когда он сказал ей на ушко какую-то ерунду, он понял, где проведет сегодняшнюю ночь. И теперь рядом с ним лежала самая шикарная женщина в его жизни, а впереди была возможность получить деньги, которых хватит, чтобы начать новую жизнь. И если получится, то и про Романа он не забудет. Хотя, чем дальше Буравчик был от зоны, тем меньше в нем горело желание помогать кому-либо. Теперь он думал, прежде всего, о своей выгоде.

Перескакивая с мысли на мысль, Буравчик не заметил, как его сморил сон. Его разбудил резкий голос Тамары, напомнивший ему команду дежурного по бараку:

— Эй! Вставай.

— Что? — Буравчик едва смог открыть глаза.

За окном светило яркое солнце. Судя по освещению и звукам было больше десяти часов утра.

Тамара швырнула в Буравчика его брюки:

— Ну, что разлегся?