Саша Южный - Побег из Вечности

– Думаешь, поверят?

– Во всяком случае, проверят. Будет крупный скандал.

Письмо мы отправили в тот же день из Интернет-кафе, которое находилось в двух кварталах от дома. Результат оказался ошеломляющим. Когда на другой день утром мы подъехали к «Инвест-Проекту» и встали на противоположной стороне улицы, то никак не ожидали, что час спустя возле офиса остановится автобус и из него выскочит взвод омоновцев. Романа Борецкого вывели из офиса десять минут спустя. Он был в наручниках.

Когда ОМОН уехал, Холст сказал:

– А ты опасался, что не поверят. Честно говоря, я и сам такого не ожидал. И наши тоже моментально среагировали.

– Еще бы! – произнес я. – Кому хочется затевать международный скандал из-за какого-то мелкого пакостника?

– Что теперь? – спросил Холст.

Я пожал плечами:

– Мой вопрос решен. По крайней мере его основная часть. Остался открытым вопрос денег, но это может подождать. Вот с тобой гораздо сложней. Корпорация – это не один человек, которого можно взять за глотку и вытрясти из него тем или иным способом все, что нужно. Корпорация – это монстр со ста головами, и за какую из них приниматься – большой вопрос. Я не думаю, что убийство твоего отца санкционировал совет директоров. Корпорация старается иметь цивилизованный облик. К тому же каждый прекрасно понимает, к чему это может привести: сегодня так поступили с Холстовым, а завтра таким же образом могут обойтись и с тобой.

– Но кто-то же из них сделал это, – произнес Холст.

– Знать бы, в чей карман легли акции после смерти твоего отца.

– Вряд ли они разошлись по всем карманам поровну, – заметил Холст. – Кто станет марать руки в убийстве за столь ничтожную долю. Другое дело весь пакет.

– Может быть, существовали другие причины убить твоего отца, – произнес я. – Корпорация – не монолит, она сообщество. А раз так, то в нем существует конкуренция, интриги, оппозиция. Возможно, твой отец каким-то образом стал для кого-то опасен. Только как это узнать?

– Похоже, это долгий труд, – задумчиво сказал Холст.

– Наверняка! – кивнул я. – Причем многоэтапный. Сначала нам нужно заиметь своего человека в корпорации, потом вникнуть в ее внутреннюю политику, узнать все подводные течения и расстановку сил, и к какой из них принадлежал твой отец, затем определить его потенциальных врагов, а после и убийц. И потом уже предпринимать практические действия.

– Какие именно? – спросил Холст.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Нам предстоит добиться признания в преступлении. Добровольно человек на это не пойдет. Для начала надо подумать, с чего начать и кого к этому подключить. Соваться в корпорацию пока не будем. После ареста Борецкого она как встревоженный улей. Подождем пару недель. Пусть все уляжется.

– Может, съездим куда-нибудь? – неожиданно предложил Холст. – Не хочется торчать в Москве.

– Например?

– Например, в Прибалтику. Там тоже дожди, но зато колорит. Маленькие ресторанчики, девушки с шармом. К тому же недалеко.

Я задумался. Наверное, стоило немного развеяться. Бесконечный холодный московский дождь уже надоел. К тому же швейцарские паспорта, которые мы не ликвидировали, обеспечивали нам безвизовый въезд.

На другой день, утром, мы были уже в Латвии.

Нас ждало разочарование. Рига производила удручающее впечатление: такой же дождь, как и в Москве, разве что теплей. Пустые рестораны и кафе, редкие кучки пришибленных иностранцев, шарахающихся по полутемным закоулкам Старого города, непонятно что пытающихся там найти. И ночные клубы, оккупированные шлюхами разных мастей и специализаций.

– Что вы хотите, – орал мне в ухо, пытаясь перекрыть музыку, наш новый знакомый Эдгар. – Кризис. Финансовый и нравственный. Вероятно, одно проистекает из другого. Вы говорите – шарм? – Эдгар усмехнулся. – Шарм, это такая вещь, которая не продается. А когда привлекательность мужчины определяют, отталкиваясь от толщины его бумажника, какой тут к черту шарм! Все примитивно и скучно: просто бери с собой бумажник потолще. Будет и шарм, и эротичность, и что угодно! Женский шарм, это когда не знаешь, чем девушку взять. Когда ты ради этого весь вывернулся наизнанку, и все напрасно. А на твой толстый бумажник ей наплевать. Вот это шарм!

Я обвел глазами ряд хорошо одетых мужчин, сосущих коктейли у стойки. У них были упитанные задницы и рыбьи глаза. Потом мой взгляд переместился на площадку для танцев. Присутствие мужчин на ней равнялось нулю. Были только женщины. Я смотрел на их изгибающиеся в танце тела и думал, что эти штучки легко дадут фору московским центровым.