Саша Южный - Побег из Вечности

Холст открыл на кухне окно и вынырнул из дымовой завесы обратно в прихожую:

– И что?

– Он вошел внутрь.

– Думаешь, это тот, из-за которого ты пострадал?

– Все может быть.

– Но, если так, он парень непростой, – произнес Холст.

– Очевидно. За кретина никто бы на такое не пошел.

– Что собираешься делать?

– Понаблюдать бы за ним. Только заходить в офис мне не с руки. Могут узнать.

– Может, я. Как там вход?

– Прилично оденешься, может, не остановят. Если что, сошлешься на Бернштейна.

Мы подъехали к офису в начале десятого и простояли почти час, прежде чем на стоянке появился «Порше-Кайен». Из него выбрался человек. Это был вчерашний тип, только сегодня его физиономия имела слегка помятый вид. Холст взглянул на меня. Я кивнул, и он вышел из машины.

Обратно Холст вернулся на удивление быстро. Прошло минут пять, не больше.

– Поехали, – сказал он, садясь в машину.

– Что, не вышло? – спросил я, заводя мотор.

– Борецкий Роман Михайлович. Сто двадцатый кабинет, – произнес Холст.

Я остановил тронувшуюся было машину и взглянул на Холста:

– Ты не ошибся?

– Нет. Мне на ресепшене сказали.

Под именем Борецкого Романа Михайловича меня судили во Франции за изнасилование и убийство. А тем временем в моем кабинете обосновался подонок и мокрушник. Он стриг купоны с дела, которое организовали мы с Железо и которое впоследствии мне пришлось буквально вырывать из лап бандитов. А я за его преступления гнил во французской тюрьме. Я осторожно выдохнул из груди воздух. Он показался мне струйкой расплавленного свинца: то, что сейчас поднималось во мне, имело адскую температуру, и это уже невозможно было назвать злостью. Допустим, я случайно узнал некую секретную информацию – не повезло. Допустим, у них не было другого выхода, как убить меня либо посадить в тюрьму. И они, и я, по-своему, попытались выйти из этой ситуации. И где-то их можно понять. Такова эта действительность. И то, что про меня потом забыли, – даже с этим можно смириться. Где крупная игра, там человеческая жизнь ничего не стоит. Не таких рысей убирали. И это я тоже принимал. Но, когда с тобой обходятся как с мелкой разменной монетой и просто походя вырывают из жизни, словно морковку из грядки, – проглотить подобное было трудно. Я поймал себя на том, что смотрю на здание офиса и выискиваю место, куда можно с наибольшим эффектом заложить взрывчатку.

– В чем дело? – покосился на меня Холст.

– Роман Михайлович Борецкий долго не протянет, – сказал я и переставил ногу с тормоза на газ.

– Может, объяснишь почему?

– Это тот самый тип, за грехи которого я сидел.

– Может, просто совпадение? – засомневался Холст.

– Вероятность этого равна одному проценту! – сказал я. – И то лишь в случае, если бы он, зайдя в офис, занял место охранника, а не поднялся бы в кулуары. В мой бывший кабинет.

Ехали молча. Каждый ушел в свои мысли.

На другой день я пошел в тир, а из тира навестил Луиса, который за эти годы совсем не изменился. Доминиканец узнал меня, но не удивился, словно я только вчера вышел из его зала.

– Ставки прежние? – спросил я.

– Тысяча триста, – сказал Луис.

Я молча протянул ему деньги и вошел в раздевалку.

Вечером, вернувшись домой, я сказал Холсту:

– Пора становиться мужчиной.

А на другой день потащил его в тир и потом снова к Доминиканцу. Я еще не знал, что буду делать, но стрелять и тренироваться мы стали каждый день.

Неделю спустя мне позвонил Виктор и сказал, что из Франции вернулся нанятый нами детектив. Мы договорились, что будем ждать его в кафе на Калининском.

По проспекту хлестал холодный дождь. Человек, что зашел в кафе, был без зонтика, высок, сед и поджар. Стряхнув рукой с волос капли дождя, он обвел глазами зал и направился в нашу сторону.

– Здравствуйте! – приблизившись, поздоровался он. – Маховецкий.

– Андрей! – привстал Холст.

– Отто! – произнес я и кивнул на стул. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Детектив сел, обвел нас карими молодыми глазами, совсем не вязавшимися с сединой, и спросил у Холста:

– Вы доверяете своему адвокату?

– Отец, по крайней мере, доверял, – ответил Холст. – А в чем дело?

– Ваш адвокат был не очень расположен к сотрудничеству, – сказал детектив. – По-моему, он темнит. Я изучил ваше дело и прилагающиеся к нему документы. И нашел одну странность: человек стрелял один из автомата без глушителя. И при этом никто не убежал. Можно допустить, что родные не могли поверить в то, что вы их убьете, и застыли как соляные столбы, хотя это тоже маловероятно. Но экономка, шофер и оба охранника вполне могли бы убежать при первых выстрелах или предпринять какие-либо другие действия. Если бы не баллистическая экспертиза, которая подтверждает, что пули были выпущены из одного и того же оружия, то можно подумать, что убийц было, по крайней мере, четверо. Этот факт не фигурировал на суде. Понятно, что это было на руку обвинению, но куда смотрел адвокат? Вы случайно не снайпер? – взглянул детектив на Холста.