Саша Южный - Побег из Вечности

– Эй, там…

– Да? – глухо донеслось в ответ.

– Сейчас открою. Досчитайте до пятидесяти и выбирайтесь. Раньше не советую, пристрелят. Ваших пока нет, никто не узнает, что вас похитили. Оружие в салоне.

Я отпер багажник и в одних трусах, босиком, сжимая в руках ключ от «навигатора», рванулся к углу. Мой взгляд упал на торцевую часть клуба, которая наполовину превратилась в обломки. «Что же это за граната, которой снабдил меня Железо?» – удивился я. Но думать об этом было некогда. Сначала следовало унести ноги. А время для осмысливания второстепенных деталей найдется потом.

«Навигатор» завелся с полоборота. Нога вдавила педаль в пол, и он понесся прочь, разбрызгивая лужи. Навстречу попадались первые машины. Проехав пару кварталов, я остановил машину и оделся. В бардачке нашлась бутылка виски. Я приложился к ней и опустошил едва не на треть. Мне было плевать на то, что до дома ехать не менее получаса и что меня может остановить пост ГАИ. Все мое существо требовало релаксации. Позже я еще раз приложился к бутылке, прямо на ходу. И только после этого в голове зашумело.

Поставив машину на стоянку, я с полупустой бутылкой виски в руках добрался до дома, разделся и упал в кровать.

Проснуться мне удалось лишь во второй половине дня. За окном ветер гнал по небу грязь облаков, на душе было мерзко и неспокойно. Я потянулся к бутылке с виски, а через час опять уснул.

Прошло два дня. За это время я ни разу не вышел из дома. Только смотрел в окно, за которым непрекращающийся ветер гнал и гнал дождевые облака. Все кончилось. И я уцелел. И, что немаловажно, вряд ли меня отыщет повестка с указанием явиться в отделение для дачи показаний. У меня было около четырех тысяч долларов, машина, новая внешность и институт. Для начала неплохо. При необходимости можно позвонить Виктору и попросить работу. Легальную. Да, все складывалось неплохо, только разве в душе стояло ощущение пустоты. А потому я безвылазно сидел в квартире и безразличным взглядом смотрел в окно.

Было утро, и погода, кажется, налаживалась. Ветер утих, и на небе появились большие голубые окна. Я прошел на кухню, засыпал в чайник заварку и стал заливать ее кипятком. В это время в дверь позвонили. Недоумевая, кто это может быть, разве что хозяин квартиры, я открыл дверь. На пороге с рукой на перевязи и бодренькой улыбочкой ожившего покойника стоял Саша Железнов. Наверное, у меня был очень идиотский вид, потому что он рассмеялся.

– Знаешь, Бензин, – произнес Железо. – От меня не так просто отделаться.

– Но как же так? – удивился я, чувствуя, как пустота внутри меня заполняется чувством, схожим с радостью.

– Да все просто, – сказал Железо, входя в квартиру. – Когда началась пальба, в меня несколько раз попали. Но перед этим я успел пристрелить Стефана. На мне был бронежилет. Так что я просто отключился. А потом от взрыва гранаты сдетонировал пороховой погреб. Оказывается, они под полом хранили боеприпасы и оружие. Это мне уже в милиции объяснили. Граната взорвалась как раз над ним. Я оказался недалеко от пролома, так что меня откопали первым. Два дня пролежал в больнице, под охраной. Сегодня вышел. Взяли подписку о невыезде. Но предъявить мне, по большому счету, нечего. Разве что бронежилет с тремя застрявшими пулями. Остальных потом тоже откопали. Но это были уже трупы. Ты почему не ходишь в институт? – неожиданно поменял тему Железо.

– Да мне… я собирался.

– Вот и правильно, – кивнул Железо. – Машина цела?

– Да. На стоянке.

Когда вышли на улицу, Железо протянул мне ключи от «ауди»:

– Ей всего два года. Катайся. Твоя! На днях переоформим. Подбросишь до стоянки и давай в институт.

Я осторожно открыл дверь в аудиторию. Шла вторая пара. Вел ее Григорий Аристархович. Высокий сухой старик. Личность оригинальная. В любой мороз ходил без шапки, шарфа и рукавиц, в кожаном потертом реглане, наверное, еще сталинских времен. Жил одиноко, недалеко от институтской общаги. Студенты часто бегали к нему перехватить денег. Григорий Аристархович не отказывал. Причем делал это странным способом. Он спрашивал из-за двери, сколько надо, а затем, чуть приоткрыв ее, просовывал в узкую щель деньги. При этом его не интересовала личность занимавшего, он даже не пытался ее рассмотреть. Деньги тем не менее ему возвращали.

Я спросил разрешения войти. Григорий Аристархович окинул меня взглядом голубых холодных глаз, кивнул и продолжил:

– Однако, прилежно изучая законы, следует всегда помнить, что закон не есть истина в последней инстанции, поскольку не может охватить все перипетии человеческого существования. Закон – вещь несовершенная, как и все, что придумал человек, как и он сам. Понятие этого пришло давно. Потому и возник суд присяжных…