Никита Филатов - Мышеловка капитана Виноградова

— Пусть капитан открывает, ему по сроку службы положено!

— Ладно! Развели, понимаешь, годковщину… — уже орудуя охотничьим ножом, проворчал Владимир Александрович.

— А эти где? — зная, что его поймут, спросил Фомин.

— К машинам пошли. Добычу прятать… — хмыкнул Смирнов. — Да что ж ты творишь, нехристь! Разве ж так делают!

Он вырвал у Фомина большую деревянную ложку, придвинул к себе котелок и принялся энергично перемешивать консервированное мясо и картошку.

— Вот как надо! А еще — ОМОН… Совсем, что ли, сил нет?

— Много взяли? — поинтересовался Виноградов у Польских.

Толя пожал плечами.

— Не то чтобы… Я двух, Герой одну. И у них четыре, кажется.

— А мы — пять! Да еще двух, самое меньшее, не нашли. Там камыши, черт, не продерешься…

— О! Потихоньку, я вижу, собираемся… Пора, пора! — из зарослей в очерченный огнем круг вступили двое. Тот, что постарше, седой, в армейском камуфлированном ватнике, нес две бутылки коньяка и пакет яблок. Виноградов встречался с ним пару раз в Управлении налоговых расследований, а вот со вторым познакомился лишь сегодня, знал только, что из Москвы, зовут Виктор.

— Ну-ка, похвастайтесь!

— Смотрите… — Фомин мотнул головой в сторону, где живописно были выложены добытые им и Виноградовым утки.

— Неплохо, неплохо! Надо признать, что в командном зачете…

— В личном тоже. — Владимир Александрович справедливости ради поступился славой. — Моя тут одна только. Остальные — доблестный ОМОН. Плюс еще двух не достали.

— Не достали! Чуть-чуть — не считается. Мы, может, тоже не нашли в камышах, еще побольше вашего! — с профессиональным нахрапом встряли в разговор подошедшие последними Саша и Андрюша, молодые и румяные сыщики из Управления уголовного розыска — один из «убойного» отдела, другой — по квартирным кражам.

— Все, время! Прошу, наконец, к столу, — пробасил Смирнов.

— Нет, так на конец — или к столу, я не понял? — не удержался Фомин.

— Да садись ты. Водка греется! — пихнул приятеля Виноградов.

Последний раз зачерпнув треснутой деревянной ложкой, Владимир Александрович передал котелок с варевом примостившемуся рядом Польских:

— Не могу больше. Не лезет.

— Да ну… Слабак! Смотри, как надо! — Анатолий плеснул себе на донышко «Пшеничной», благо пили уже давно без тостов, по самочувствию, и азартно принялся за еду.

— Еще пару полешков подкинь, кто там ближе! — привычно скомандовал взявший на себя роль распорядителя застолья Герой.

— Щас нарисуем! — не без труда оторвался от земли Фролов.

— Нет, я вот что имею в виду… — голос Саши-«убивца», как его здесь называли, зазвучал неожиданно громко. Он, не закончив, смущенно закашлялся. — Простите!

— За что! Вы на охоте сегодня в первый раз, восприятие свежее, — ободрил его москвич.

— Я имел в виду, что вот утки летают и чайки. Над одним озером. Уток бьют изо всех дыр, из-под каждого камыша, чуть зевнешь — и приветик. А чайки на хрен никому не нужны, тут же от берега к берегу болтаются, орут, галдят. Плевать им на все!

— Ну и что?

— Да ничего… Просто, вот как они между собой, нет, точнее, как утки к этим сукам относятся? Или никак?

— Эка ты да-ал! — хохотнул далекий от отвлеченных материй Фомин. — Силен! Птицу сукой назвать, а?

— Мораль сей басни такова: воняй больше и ори громче, тогда не тронут! — вставил Виноградов.

Расхохотались все, даже чопорный гость из Москвы.

— Ладно, товарищи офицеры. Давайте-ка к делу. — Михаил Анатольевич, тот самый седой из «налоговой», самый старший из присутствующих, произнес это хотя и не громко, но выделив голосом обращение. Легкомысленное настроение разом испарилось. — Прошу. Виктор Евгеньевич представляет координационный совет движения…

— …Таким образом, работа ведется по всей стране. Никого из присутствующих не надо убеждать в том, что времени остается крайне мало. Однако и рисковать, торопиться мы не имеем права — история вряд ли предоставит нам возможность второй попытки. Да, и особо хочу подчеркнуть: мы не стремимся к свержению существующего конституционного строя, речь не идет о вооруженном перевороте, хотя на определенном этапе, вероятно, и придется использовать имеющийся потенциал… — Москвич говорил уже минут десять, ни разу не сбившись, грамотно, аргументированно, однако, как показалось Виноградову, с внутренней скукой. Так умные замполиты застойных времен справляли свои обряды в воинских частях и милицейских подразделениях.