Владимир Полудняков - Не убий - Повести; На ловца и зверь бежит - Рассказы

Общительная, не тихоня, а подруг всего две. У обеих семьи, поэтому и с ними не часто виделась. Даже по телефону толком не поговоришь. Слышно в трубку, как мужья ворчат: «Тамара, Ира, давай кушать будем», крики детей, лай собаки, да мало ли у замужней женщины вечером хлопот. Лишь когда угомонятся все, посуда помыта, маленькая постирушка закончена, звякнет кто-нибудь из них после одиннадцати пошептаться минут десять, и то хорошо.

Валентина все чаще думала о своих неудачах, не пропускала ни одной передачи об экстрасенсах и колдунах, а посмотрев телесеансы Кашпировского, окончательно уверилась в том, что она либо зомбирована, либо какая-то энергия со стороны ее задавила. Рассказала про это на работе, над ней посмеялись да посоветовали хорошего мужика завести. Поговорила с подругами, те посочувствовали, но тут же отвлеклись на свои семейные проблемы, как дотянуть до зарплаты, достать дешевую тахту, куда девать детей на лето, где одолжить денег, у мужа задерживают зарплату.

Но через неделю-другую позвонила Тамара и сказала, что есть одна цыганка, так наговор снимает, предсказывает все точно. Не бродяжная какая, у нее есть телефон, можно позвонить. Валентина долго сомневалась, но после того, как третьего дня споткнулась и упала на улице, получив ушиб бедра, вчера на нее накричал начальник отдела, сегодня в магазине украли кошелек, она набрала номер телефона цыганки Алимпиады. Валентина услышала бархатный женский голос, такой теплый и проникновенный, что внутри у нее стало легко и хорошо, как будто мама взяла ее, маленькую девочку, на ручки и нежно качает, качает…

— Милая моя, золотая, — ворковала цыганка, — что же ты мучаешься, страдаешь?.. Я помогу тебе, сколько нехороших-то людей вокруг. Это они твою доброту пьют, а свою злобу черную источают на тебя. Нельзя тянуть с этим делом. Совсем сведут тебя со свету эти силы проклятые. Где тебе хуже всего? На работе, на улице, дома?

— Пожалуй, дома, — тихо ответила Валентина и заплакала.

Тоска, одиночество и болезни, эти постоянные спутники последних месяцев ее жизни, особенно ощущались здесь, в этих четырех стенах уютной, изолированной квартиры-камеры.

— Ну, тогда я приду к тебе. Посмотрю, найду их, все будет хорошо, милая… Завтра же, нельзя откладывать. Какой твой адрес?

Алимпиада Мокович — цыганка, двадцати пяти или сорока пяти лет, золотое колье, цепи и монисты, огромный черный платок с красными цветами, красивые жгучие глаза, французская помада и тончайший аромат духов — сидела на диване, пила кофе и курила длинную тонкую сигарету, слушая внимательно сбивчивый рассказ хозяйки о ее неудачной жизни.

Мокович, имевшая большой опыт и практику, сразу поняла, что перед ней натура безвольная, внушаемая, тихая и добрая. По-видимому, порядочная и бережливая.

Было видно, что квартира ухоженная. Достаток скромный, но вполне приличный. Чистенько, все на своих местах, все как и должно быть: золото в серванте, деньги, конечно, в бельевом шкафчике, шуба во встроенной кладовке.

На вопрос Валентины, как ей платить, Алимпиада решительно ответила, что деньги она не берет, и сказала, что потом, когда хозяйка почувствует облегчение, то отдаст вот это золотое кольцо. Ведь настоящая цыганка ценит только золото. Но это не сейчас, а после, когда будет результат.

Алимпиада попросила стакан воды, поставила его на журнальный столик, накрыла полотенцем, ловко, незаметно бросила в воду щепотку черного порошка. Через пять секунд, подняв полотенце, Валентина увидела, что вода в стакане черная. Охнув, она побледнела…

— Да-а, — протянула цыганка, — наговор, порча есть на тебе. Вот они, черные силы. Проверим еще. Заверни вон те сережки в пятитысячную купюру. Так…

Она взяла комочек на ладонь, прикрыла другой рукой и потрясла, прислушиваясь. Сережки быстро выскользнули ей в рукав. Развернув деньги, цыганка удрученно заметила:

— Видишь, металл — враг твой. Он должен уйти из твоего дома. Золото притягивает к себе злые силы, и они тебя терзают и мучают.

Алимпиада уже тяжело дышала, пот выступил на ее лбу, было видно по ней, как тяжело бороться с этими черными чарами, окутавшими бедную женщину. Валентина завороженно следила за действиями цыганки. Ее манипуляции длились уже целый час.

— Устала я, — сказала цыганка, — как же ты, милая моя, дала себя так опутать? Ведь кругом порча, сглаз. Что же ты думала раньше?… Но на сегодня хватит. Не могу я, а то не будет пользы. Не хватит моей энергии побороть эту нечисть. Завтра приду в это же время.