Картер Браун - ПСС. т. 8. Девушка из космоса

— Вас послушать, так вы даже рады, что он мертв.

— Не просто рад — я в восторге! Но я смотрю, что драгоценный Тэптоу ждет. Не желаете ли чего-нибудь выпить, мистер Холман?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— На сегодня все, Тэптоу. — Он улыбнулся через мое плечо дворецкому. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр, — прошептал Тэптоу, и пару секунд спустя за ним беззвучно затворилась дверь.

Кронин повертел в руках стаканчик, и бренди закружилось водоворотом.

— Из того, что рассказал мне Кёрк, я понял, что вы с Мери были последними, кто видел Конциуса живым.

— Мы и участники шабаша, — возразил я.

— Шабаша, мистер Холман?

— Вам следует знать о шабаше, Пит, — сказал я, — вы ведь тоже когда-то в нем участвовали. Похоже, каждый считает своим долгом рассказать мне о шабаше. Как это началось ради шутки в Сан-Франциско, а когда вы добрались до Санта-Байи, все уже было по-настоящему. Живой алтарь — обязательно девственница, Ширли Рилман, — и что произошло той последней ночью.

Пит глубоко вздохнул.

— Мы все так старались, так старались забыть об этом, а сейчас вместе со смертью Эда Конциуса воспоминания навалились с еще большей силой!

— Вы разбиваете мне сердце, — сказал я.

— Я думаю, что, возможно, нам следует достигнуть взаимопонимания, Рик. — Он погладил свою курчавую бородку, окаймляющую пухлый подбородок, и застенчиво улыбнулся мне. — Я не склонен к насилию или даже просто к активным действиям. Я просто зритель, описываю людей и события. Художник, старающийся увековечить на холсте эмоции и действия, связанные с насилием. Зверства, совершаемые одним человеком над другим! Портрет совершенного зверя, скрывающегося под лощеным фасадом так называемой цивилизации.

Я посмотрел на книги, рядами выстроившиеся вдоль стен.

— Художник? — усмехнулся я.

Он слегка покраснел.

— Я держу свою личную коллекцию подальше от любопытных глаз обывателей, которые ничего не понимают! Художник имеет право делать со своей работой все, что пожелает.

— А что вы с ними делаете? — лениво протянул я. — Оклеиваете стены собственного личного туалета?

— У вас просто талант оскорблять людей! — взорвался он.

— Интересно, есть ли у вас талант к живописи, — сказал я. — Или это просто порнографическое выражение собственных «бзиков»? Может быть, именно поэтому вы вынуждены их прятать?

— Я предоставлю вам то, что сам считаю редкой привилегией, — задыхаясь, произнес он. — Я покажу вам свои картины. А потом, возможно, я приму ваши извинения!

Я спустился вслед за Кронином вниз по крутой деревянной лестнице и подождал, пока он отпирал дверь. Потом он включил свет в подвале, отодвинулся в сторону и с низким поклоном пригласил меня внутрь.

— Прошу пожаловать в личный мир Питера Кронина, — тихо сказал он.

Подвал по отношению к другим комнатам в доме представлял собой огромное прямоугольное помещение, тянувшееся, казалось, в бесконечность. В центре стоял деревянный стол, а рядом — глубокое кожаное кресло. За креслом находился мольберт с приколотым чистым холстом. Это составляло всю обстановку подвала. Две длинные стены были увешаны картинами, которые освещались неоновыми лампами. Лампы были аккуратно затенены таким образом, чтобы своим ярким светом не отвлекать внимание от картин. Кронин подошел к креслу, уселся и снова покачал в ладонях свой стаканчик.

— Не торопитесь, — сказал он. — Я не стану вам мешать. В некоторых вещах, особенно когда дело касается моего искусства, я очень терпеливый человек.

Я медленно начал двигаться вдоль одной стены и обнаружил, что созерцаю то, что показалось мне нескончаемой садомазохистской оргией. Все картины содержали одновременно насилие и эротику, и везде было изображено одно и то же — обнаженные мужчины или женщины в момент смерти. Художник зафиксировал выражение агонии в их глазах, искаженные черты лиц, извивающиеся в конвульсиях тела. Вновь и вновь безжалостно повторялась одна и та же тема — внезапная насильственная смерть. На полотнах постоянно изображались орудие убийства и жертва, но убийца — никогда. Мои глаза устали от бесконечного созерцания пулевых ранений, опускающихся топоров и ножей, глубоко вонзающихся в дрожащую плоть. И на всех полотнах красочно изображалась сочащаяся, льющаяся, фонтанирующая кровь! Когда я дошел до конца стены и осмотрел последнюю картину, я чувствовал себя выжатым как лимон.

Картины, висевшие на противоположной стене, имели другую тематику. Первым шло гигантское полотно, изображавшее участников шабаша в масках: Козла, Кабана, Шакала, Волка, Крысу и Змею. В отличие от реальных действующих лиц, которых я наблюдал прошлой ночью, нарисованные фигуры были обнажены. Из трех женских фигур у Змеи и Кабана были пышные тела с полными грудями, а у Волка была стройная мальчишеская фигура с маленькими, широко расставленными грудями. Трое мужчин на холсте были щедро одарены матушкой-природой, и я заметил, что Кронин весьма вольно в художественном отношении изобразил некоторые части тела.