Николас Пиледжи - Славные парни. Жизнь в семье мафии

Для парня, следовавшего за Терезой, улица, должно быть, выглядела пустынной, потому что он ни разу не оглянулся по сторонам, он просто начал идти быстрее. Когда Тереза стала искать в сумке ключи, он побежал к ней.

Только Тереза вошла, как парень оказался за её спиной. Все произошло очень быстро. Он выбросил руку и поймал дверь до того, как она захлопнулась. Тереза с парнем исчезли.

Пока я добрался до дома, было уже слишком поздно. Парень, должно быть, выхватил нож и приставил к лицу Терезы, но ничего подобного я не увидел.

Я видел только спины. У подъезда набилась целая туча ребят, пока я туда добрался. Они уже выломали парадную дверь.

Их было так много, что, казалось, подъезд и лестница резиновые. Тереза стояла, прижавшись к почтовым ящикам. Я видел только голову того парня и рукав свитера.

Затем его захлестнула чертыхающаяся лавина тел и рук, и парня понесли вверх по лестнице.

Я попятился и вышел наружу. Некоторые из парней уже стояли здесь. Я перешел улицу, обернулся и посмотрел наверх. Я разглядел маленькую кирпичную крышу здания, а затем увидел, что тот парень висит в воздухе.

Он повисел там мгновение, размахивая руками, как сбитый вертолет, и полетел вниз, так что его размазало по всей улице".

Генри отправился в десантно-парашютные войска сразу после своего семнадцатилетия, одиннадцатого июня 1960-го года. И это было самое время, чтобы убраться с улиц. Внимание со стороны полиции усилилось. Расследование, начавшееся после аппалачинской конференции в ноябре 1957-го года, создало массу неприятностей.

После того, как двадцать пять лет твердили, что мафии не существует, Эдгар Гувер заявил, что организованная преступность обходится обществу в двадцать два миллиарда долларов в год. Сенат начал собственное расследование организованной преступности и ее связей с профсоюзами и бизнесом и опубликовал имена почти пяти тысяч гангстеров по всей стране, включая членов и иерархию пяти нью-йоркских семей.

Генри увидел газету с именами членов мафиозного клана Луккезе, но имени Поли он там не обнаружил.

Генри Хилл полюбил армию. Его часть была расквартирована в Форт-Брэгге, в Северной Каролине. До этого он никогда не жил вдали от улиц. Он даже не выезжал за город. Он не умел плавать.

Никогда не разбивал лагерь или не разжигал огня, который не подпадал под преступление. Другие ребята жаловались и ворчали, но Генри армия казалась летним лагерем. В ней не было ничего такого, что он не любил. Ему нравилась суровая подготовка новобранцев. Нравилась еда. Ему даже нравилось прыгать с парашютом из самолетов.

"Я даже не планировал, но в итоге начал зарабатывать в армии. Меня определили в наряд по кухне, и я сделал состояние, сбывая продовольственные излишки. Армия закупала все в избытке. Позор.

Всегда заказывали двести пятьдесят пайков для двухсот человек. На выходные заявлялось лишь шестьдесят человек, а закупали по-прежнему на двести пятьдесят. Кому-то следовало за этим присмотреть. Прежде чем я туда попал, парни на кухне просто выбрасывали излишки. Я не мог поверить своим глазам.

Поначалу я крал упаковки со стейками, где-то тридцать фунтов, и отвозил их в рестораны и отели Беннеттсвиля и Маккойла, в Южной Каролине. Они были просто в восторге. Вскоре я сбывал им все. Яйца. Масло. Майонез. Кетчуп. Даже соль и перец. Помимо того, что я толкал еду, я бесплатно угощался в их заведениях спиртным всю ночь напролет.

У меня было все. Я поверить не мог, сколь ленивы были все вокруг. Никто даже пальцем не шевелил. Я начал выдавать ссуды. Парни платили дважды в месяц - первого и пятнадцатого числа.

Почти все оставались без гроша перед самой получкой. Я мог заработать десять долларов за каждые выданные в долг пять, если получка попадала на число после выходных. В остальных случаях я получал девять баксов за пять. Я организовал игры в карты и кости, а затем ссужал неудачников.

Лучшим мгновением был день получки. Парни выстраивались в линию за жалованьем, а я поджидал в конце очереди, и все мне платили. Славное было время. Мне не приходилось ни за кем гоняться.

Я не терял связи с Поли и Тадди. Пару раз они даже деньги прислали, когда мне понадобилось. Однажды я ввязался в драку в баре с каким-то фермером и загремел на губу. Поли пришлось внести за меня залог. Я не мог попросить родителей, они бы этого никогда не поняли. Поли все понимал.

Спустя шесть месяцев, когда я договорился с сержантом выписывать мне двойной наряд за работу на кухне, я за восемь с половиной часов добрался до Нью-Йорка. Когда я подъезжал к пиццерии, то понял, как все по мне соскучились. Вокруг меня собралась толпа. Меня чествовали как вернувшегося с войны героя.