Николас Пиледжи - Славные парни. Жизнь в семье мафии

Они даже не были самыми крутыми. В действительности они не обладали ни одним из необходимых качеств для утоления своих аппетитов, кроме одного - склонности к насилию. Насилие было для них в порядке вещей. Оно их подпитывало.

Сломать человеку руку, раздробить ребра полуторадюймовым отрезком трубы, отдавить пальцы дверцей машины и даже убить было вполне естественно. Рутиной. Знакомым упражнением. Их готовность нападать и тот факт, что люди знали, сколь безудержно жестоки они были, служили ключом к власти. Общепринятая истина, что они, не задумываясь, могут убить, дарила жизнь им самим. Это отличало их от остальных. Они могли убить.

Они могли впихнуть своей жертве в рот пистолет, и, спуская курок, смотреть ей в глаза. Если им переходили дорогу, отказывали, оскорбляли, в общем, каким-либо образом создавали проблемы или даже досаждали, требовалось возмездие, и насилие служило ответом.

В Браунсвиле с гангстерами не только мирились, их защищали. Даже законопослушные члены общества - торговцы, учителя, монтеры, мусорщики, автобусные диспетчеры, домохозяйки и пенсионеры, гревшиеся под солнышком на Кондуит-драйв - все старались защитить своих гангстеров.

Большинство жителей, даже те, кто не был связан родством с гангстерами, почти всю жизнь знали местных хулиганов. Они вместе ходили в школу. У них были общие знакомые. В районе царила дружелюбная атмосфера. Здесь нельзя было предавать старых друзей, даже тех, кто, повзрослев, стали рэкетирами.

Чрезвычайная замкнутость этих издавна контролируемых мафией районов, будь то Браунсвиль в Нью-Йорке, Саут-сайд в Чикаго или Федерал-хилл в Провиденсе или Род-Айленд, бесспорно, помогала мафии процветать.

Это были районы, где гангстеры чувствовали себя в безопасности, где рэкетиры становились неотъемлемой частью социальной прослойки, где кондитерские магазины, похоронные бюро и продовольственные магазины служили прикрытием для подпольных игр, где давали ссуды и делали ставки, где местные жители покупали товары прямо с грузовиков, а не в универмагах.

Жители, гревшиеся под крышей мафии, получали максимальную выгоду. В контролируемых мафией районах не случались уличные грабежи, карманные кражи и изнасилования.

Слишком много глаз приглядывало за улицей. Всеобщее подозрение было столь велико, что за чужаком пристально наблюдал каждый квартал, а иногда и каждый дом.

Малейшего изменения в привычной рутине уличной жизни был достаточно, чтобы поднять на ноги каждый клуб или притон гангстеров. Появившаяся в квартале незнакомая машина, грузовой фургон с разнорабочими, который никто до этого не видел, уборщики, вышедшие на уборку не в тот день - все эти признаки служили сигналом, тихо поднимавшим тревогу в районе.

"Весь район всегда находился настороже. Это было естественно. Ты всегда смотрел. Вверх по улице. Вниз по улице. Несмотря на внешнюю безмятежность, никто никого не упускал.

Однажды поздней ночью, сразу после моего семнадцатилетия, я помогал в пиццерии и мечтал о десантных войсках, как вдруг увидел, что два парня Поли поставили свои кофейные чашки и подошли к окну пиццерии. Я тоже подошел.

Питкин-авеню была почти пустынна. Тереза Бивона, которая жила кварталом ниже, шла домой от станции метро Евклид-авеню.

Вместе с ней из метро вышли трое или четверо других, все знакомые - люди, которых мы знали или по крайней мере видели, и двинулись в направлении Блэйк или Гленмор-авеню. И там еще был черный парень в спортивном свитере и джинсах, которого никто прежде не видел.

Внезапно все взоры устремились на парня. Он шел очень медленно. Он шел по краю тротуара, время от времени заглядывая в окна машин. Он делал вид, что смотрел в витрины магазинов, хотя все были закрыты.

А в магазинах - мясном или химчистке - не было ничего, что могло привлечь пацана вроде него.

Затем парень пошел вниз по кварталу. Не могу сказать, знала ли Тереза, что в пятидесяти шагах за ней кто-то идет. Бар "Бранко" на другой стороне улицы выглядел пустынным, но я знал, что оттуда наблюдает Пити Бёрнс. Обычно он сидел на стуле в конце бара, прислонившись к стене, и глядел из окна, пока заведение не закрывалось в два часа утра.

Я знал, что из клуба Пита Убийцы Аббанданте на другой стороне Крещент-стрит тоже наблюдают. Фрэнк Сораце, один из ребят Поли, которого потом убили, и Эдди Барбера, который сейчас отматывает двадцать лет в Атланте за ограбление банка, сидели в машине, припаркованной у тротуара. Я знал, что они вооружены. В их обязанности входило отвозить выигравших у Бэйба большие суммы игроков домой, чтобы тех не ограбили.