Татьяна Степанова - Рейтинг темного божества

— Он хотел уничтожить черный талисман, исполняющий желания, — подал голос Мещерский. — Идиотски как-то звучит…

— А какое было у него желание — у вашего брата? Ведь он же в начале поисков хотел, чтобы оно исполнилось, правда? Чего он хотел? — спросила Катя, снова рискуя навлечь на себя гнев девушки.

— Он… он просто не хотел умирать, как все. Он хотел жить. Долго, вечно. И потом… ему было просто интересно. Сначала.

— А потом?

— Потом страшно. И мне тоже.

— Он захотел воспрепятствовать всему этому, когда узнал, что поездке на кладбище будет предшествовать групповое убийство? — спросил Колосов. — Это его подвигло действовать?

— Гекатомба бескровная… по их ритуалам… по ритуалам братства Июньской Жатвы, — Женя запнулась, — она… она обязательно должна быть принесена сначала. Как и тогда, давно, много лет назад, когда в живых остался только мой прадед. Без жертвоприношения ничего не произойдет. Об этом кричал во время припадков безумия в больнице мой бедный прадед, об этом шептались между собой моя бабка и ее сестры, хранившие секрет… Об этом говорил нам и тот парализованный старик-эмигрант в Женеве. Это увидела во время одного из своих сеансов она, — Женя яростно стукнула кулаком по колену, — она, скользкая гадина, увидела, и для него это сразу стало законом!

— Да кто она-то? Сестра Стахиса Анна? — воскликнул Колосов.

— Она не просто сестра ему, нет… Она и сестра, и жена, и медиум, и любовница ему, как Изида Озирису. Но не верьте, не верьте ей — в ней нет и следа истинной Изиды. Это все ложь, обман.

— То, что в ней, ведь надо как-то назвать, да? — Мещерский вспомнил странную фразу графа Головина.

Женя глянула на него.

— А ты не дурак, парень, — криво, через силу усмехнулась она. — Ему бы ты, наверное, понравился, и как знать… как знать…

— Значит, ваш брат был против жертвоприношения в сауне. Он был посвящен в его детали? — спросил Колосов.

— У них не было секретов. Они ведь были друзья с ним, они вместе затеяли весь этот ужас.

— Сам способ повешения крайне изощренный. Кто же все это придумал? Стахис?

— Нет. Это придумал тот ужасный летчик… ночной летчик Глеб Попов. Он был великий мастер на такие штуки… Ему вообще шла роль палача. Он и его дефективный братец-садист… О, они многое умели. Я впервые увидела их в том доме возле аэродрома…

— В Брусках?

— В Брусках. Это храм посвященных. Чужие туда не допускались.

— Для чужих — сеансы во Дворце культуры и мистерии на озере?

— На озеро просто съезжался трахаться разный сброд во славу Озириса. Он, Стахис, этим всегда пользовался. Там было удобно наблюдать за людьми, как за подопытными мышами.

— А что, по-твоему, свело Поповых и Стахиса? — спросил Колосов.

— Он им когда-то помог по-крупному. Он ведь всем помогал. Даже мне — своей бескорыстной любовью. — Голос Жени звенел. — Знаете, я ведь была до знакомства с ним просто шлюхой. Мне каждый день нужен был мужчина. Я ничего не могла с собой поделать. Боялась саму себя. Погибала от похоти. А он мне помог. Скоро, кроме него, мне стал никто не нужен. Я думала только о нем. Даже сейчас, после всего, я не могу… не могу. — Она резко отвернулась.

— Разве это помощь? — воскликнула Катя. Женя не ответила.

— И вот так же он лечил от наркомании? — спросил Колосов. — Заменяя одно другим? Героин миристицином?

— Ему все было подвластно, все позволено.

— Вот эта фотография. — Колосов извлек снимок. — Она что же, ваша?

Женя посмотрела, кивнула:

— Она всегда хранилась в нашей семье.

— А для чего ваш брат отдал ее мне? — спросила Анфиса. — Как раз накануне убийства?

— Я не знаю, он мне ничего не говорил об этом. — Я фоторепортер, журналист. Может быть, он хотел привлечь внимание к деятельности этой вашей секты, вашего братства? Он просил, чтобы я ее опубликовала в печати.

— Может быть, но этого я не знаю.

— Скажите, Женя, ваш брат заикался? — спросила Анфиса.

— Да, с детства, когда сильно волновался. — Она снова всхлипнула.

— Эти четверо ребят из сауны, — Колосов забрал у нее фото, — они что, не догадывались, чем все для них кончится?

— Они… Мой брат называл их слепыми щенками, ныряющими в бездонный колодец. Какие же дураки, слепцы! Наркоман, спортсмен, педик, какой-то чокнутый бывший сатанист… Они явились к нему, к Стефану. Им нужен был учитель, поводырь, лекарь, кнут и пряник в одном лице… Глупцы, мальчишки… Мой брат предупреждал их, что добром для них все это не кончится.

— Он предупреждал их?