Татьяна Степанова - Венчание со страхом

— Известно.

— А вот этого он НЕ ЗНАЕТ. — Глаза Колосова сузились. — Молю бога, чтобы не узнал. И думаю, мольбы мои пока услышаны. Мы сейчас не будем гадать о мотиве всего этого разыгранного фарса каменного века. Бесполезно. Для начала примем за основную версию только твою догадку: у него есть очень веские основания для подобных поступков — игра стоит свеч. Итак, пусть он нас обыграл. Пусть он — на коне и спокойно выжидает, когда же наступит окончательная ясность по делу Ольгина: будет ли тот признан психиатрической экспертизой вменяемым и очутится на скамье подсудимых, или невменяемым — и тогда по-тихому сплавлен в спецлечебницу на «принудиловку». И то и другое для нашего господина невидимки выгодно: убийства списывают, дело закрывается.

И вот теперь давай пофантазируем: вдруг он внезапно узнает: что-то не сработало. Все старания оказались напрасными.

— То есть как?

— Предположим, он узнает новость: Ольгина освободили из-под стражи за недоказанностью его вины.

— Кто ж его отпустит?

— Он не увидит трогательного момента освобождения, а услышит со стороны. Разницу улавливаешь?

В глазах Коваленко сверкнул огонек.

— Представь себе, Слава, что вдруг у нас по вине какого-то разгильдяя происходит небольшая утечка информации по делу. — Никита осторожно выстраивал фразы: словно нащупывал самый верный путь. — Причем случится это при весьма неожиданных и неприятных для него событиях. И все, что он так последовательно вытворял, покажется ему недостаточным, потому что Ольгина вдруг почему-то по неизвестной ему причине ВЫПУСКАЮТ. Значит, будет он рассуждать, — у ментов появились какие-то сомнения, а следовательно, и какая-то другая версия происшедшего. Что ты на его месте стал бы делать в таком случае?

— Преподнес бы нам на том же блюдечке с голубой каемочкой новое «неопровержимое» доказательство вины своей прежней жертвы. Но это лишь в том случае, если ОН действительно с ба-альшим сдвигом по фазе. А если он осторожный, что всего вероятнее, просто залег бы на дно и выжидал.

— Верно, у НЕГО будет даже не два, несколько вариантов возможного поведения. Но, понимаешь ли, Слава, есть такое словечко патология. И они тут все к нему неравнодушны. Патология его прежнего поведения будет диктовать ему схему поступков и на этот раз. Должна диктовать. Или я ничего не смыслю в людях!

— Не знаю, что ты там в людях смыслишь, но попробовать кое-что в таком духе можно. Не сидеть же сложа руки, в конце концов. — Коваленко заметно оживился. Он вообще предпочитал энергичные оперативные действия (даже пусть не всегда нужные по делу) тихому кабинетному раздумью о «причинах и условиях». — Но ведь тут еще и обстоятельства важны, при которых он с этой самой нашей утечкой столкнется.

— Мы вызовем их всех в институт для… ну, скажем, для поголовного снятия отпечатков пальцев для дактилоскопической экспертизы. Дешево и сердито. И главное — тревожно. Объясним: мол, экономим время, чем гонять их всех к нам в главк, решили сделать все на месте, для того чтобы сравнить с…

— Но у нас ведь нет отпечатков! С чем сравнивать?

— Он в этом тоже уверен: как же, старался, сделала все, чтобы не «залапать» какую-нибудь вещицу неосторожно, и вот тебе первая неясность — что это, менты работу никак себе лишнюю ищут? НЕ С ЧЕМ ВЕДЬ СРАВНИВАТЬ, а они… А тут и вторая неясность появится, очень для него тревожная неясность.

— И что, будем вытаскивать на откатку всех сотрудников?

— Всех, кто получал в тот день деньги и присутствовал в институте в момент убийства Балашовой.

— И племянника ее? И этого старика змеелова? И ба-бу-ветеринаршу? И Юзбашева?

— Всех, Слава. И Иванову тоже. Занятная она, знает много, а лишнего слова от нее не добьешься. Я остановился для себя на семи подозреваемых, потому что они имели отношение к мустьерским камням. А эти рубила, сдается мне, тоже обманка для нас. Так что… тревожить будем все змеиное гнездо. Мы не знаем самого основного: мотива. И я задаю свой традиционный вопрос: зачем? И ответа пока не слышу. А посему играть будем СО ВСЕМИ. Но уже в нашу собственную игру. И вот что… утечку информации мы должны обставить так, чтобы; даже комар носа не подточил. И вот здесь мудрить и изощряться особенно не нужно. Все должно произойти очень естественно, невзначай.

Коваленко преданно мигнул. Он возвращался в родную стихию. Термин «оперативная комбинация» грел его мужественное сердце. Однако было у него на уме что-то, беспокоившее его совершенно особенным образом.